Читать книгу - "Два берега - Стелла Чиркова"

Мари поражало умение Мити часами проводить время в безделье — задумчиво перебирать струны гитары (но ничего не репетировать и не отрабатывать), мечтательно гладить будущую жену, точно кошку, просто валяться на кровати. Эта сонная атмосфера потихоньку захватывала и ее — она взяла на работе отпуск и училась долгими минутами разглядывать лицо своего любимого, вести неспешные разговоры «за жизнь» и напевать под белую гитару. Мурку Митя оставил у друзей, чем Мари была очень недовольна. Митя уверял, что котенок в надежных руках, но не смог привести ни одного вразумительного аргумента, объясняющего, что помешало оставить Мурку дома. Мари успела привязаться к пестренькому комочку бродяжьей породы и искренне удивлялась, как Митя, такой внимательный к ней, так легко забыл маленькую ласковую зверюшку. Один раз Мурка приснилась ей умирающей от голода и холода на помойке, и Мари проснулась со слезами на глазах. Митя утешал «свою глупенькую девочку», укачивая на руках, и обещал завтра же позвонить друзьям и узнать о Муркином самочувствии, а в скором времени забрать котенка обратно, раз уж Мари так переживает.

На этом Мари успокоилась. Больше всего Митя нравился ей тем, что никогда с ней не спорил. Другие мужчины, когда она начинала строить планы, обязательно пытались их скорректировать или хотя бы как-то дополнить, а Митя радостно принимал все как есть. Поедем летом в Турцию — отлично. Возьмем кредит и расширим площадь — прекрасно. Сделаем ремонт и перепланировку гостиной — чудесно. Заведем ребенка — ну конечно, дорогая.

Мари испытывала двойственное чувство. С одной стороны, ей казалось логичным, что ее принц не такой, как все, и ведет себя в точности по кальке ее идеала, на то он и принц, ожившая мечта. С другой стороны, как взрослая и опытная женщина, Мари не верила до конца в существование принцев, да и глянцевые журналы советовали соглашаться на коня, поскольку особу королевской крови не дождешься, а дождешься, так все равно не обрадуешься.

Когда Елизавета Аркадьевна пришла к племяннице, Мити дома не было. Он ушел в магазин за пирожными, утверждая, что Мари необходимо кушать много сладенького, а то она слишком худенькая.

Озираясь по сторонам, Елизавета Аркадьевна топталась в прихожей, путалась в рукавах и сумках, неловко достала и чуть не уронила принесенный к чаю тортик, мялась и никак не решалась начать разговор. Неловко обменявшись репликами о погоде, они с Мари прошествовали на кухню. Елизавета Аркадьевна опустилась на стул и резко спросила:

— Мари, у Жанны кто-нибудь есть?

— Э-э-э… — опешила Мари, — в каком смысле?

— В прямом. Она встречается с мужчиной?

— Да нет…

— Мари, ты скажи мне честно — она тут у тебя ночевала, она говорила что-нибудь про личную жизнь?

— Да, говорила, она как раз поглощена проблемой устройства этой самой личной жизни.

— У нее все нормально?

— Вполне, а что случилось?

Мари закурила и стала пристально рассматривать краснеющую тетю.

— Тетя Лиза, что-то не так?

— Понимаешь… дело в том, что Жанна… в общем, Жанна — лесбиянка.

— Кто?! — Мари подавилась дымом и закашлялась так, что Елизавете Аркадьевне пришлось долго молотить ее по спине. — Тетя Лиза, вы шутите. Какая она лесбиянка? Она и замужем была, и сейчас ищет себе именно мужчину. Кто вам сказал такие глупости?

— Я сама догадалась. Она странно себя ведет, говорит про пятидесятилетних женщин, мужчин ненавидит.

В двери повернулся ключ, и Митя радостно закричал с порога:

— Жан, твоя тетя уже пришла? Я купил свежайшие эклеры, но забыл спросить, любит ли она крем, а телефон оставил дома. Сбегать еще и за корзиночками?

— Иди сюда, познакомься, — откликнулась Мари.

Елизавета Аркадьевна смутилась, когда приятный молодой человек галантно поцеловал ей руку в старомодной манере и представился:

— Митя. Ваш будущий родственник.

— Очень приятно, — пробормотала Елизавета Аркадьевна.

Митя развил бурную деятельность по организации чаепития, попытался накормить гостью ужином из нескольких блюд, а заодно выяснилось, что Елизавета Аркадьевна удивительно похожа на его маму. Через два часа Митя и Елизавета Аркадьевна обсудили все гипотетические Жаннины проблемы, сложности материнской доли, а также другие интересные обоим вещи (этих вещей обнаружилось неожиданно много). Мари чувствовала себя лишней, как будто тетя Лиза была родной Мите, а не ей.

Эта неловкость постепенно становилась для Мари привычной. Куда бы ни отправились они с Митей, кто бы ни пришел к ним в гости, уже через полчаса он вел себя так, будто Митя для него — самый близкий человек в мире. Даже друзья… да что там друзья, даже двоюродная сестра и та словно бы предала Мари ради ее жениха. Мари, привыкшая из-за экстравагантности и искрометного чувства юмора быть в центре внимания, рядом с Митей всегда отходила на второй план. Всю жизнь она называла подобное явление «эта — жена такого-то». Никогда раньше она не могла вообразить, что сама займет место «жены такого-то». Мари казалось, что подобный удел — для «серых мышек». Выяснилось, что нет — это удел любой, даже яркой женщины, если ее муж еще ярче.

Мари вынырнула из рассуждений и обнаружила, что Митя поет для Елизаветы Аркадьевны ее любимого Розенбаума, и так прекрасно поет, что тетя вытирает глаза платочком. Интересно, есть что-нибудь, чего Митя не умеет делать? Или хотя бы умеет, но не очень хорошо?

Мари решила в самое ближайшее время задаться выяснением этого вопроса, пока у нее не начал развиваться комплекс неполноценности. Ведь у каждого есть недостатки, значит, у ее будущего мужа они тоже должны существовать. Осталось только их найти.

Елизавета Аркадьевна уходила совершенно успокоенная, больше не волнуясь о Жанне. Митя не только разубедил ее относительно мнимых лесбийских наклонностей дочери, но и пообещал устроить личную жизнь Жанны с супермужчиной, его лучшим другом. Они абсолютно искренне и с удовольствием расцеловались в прихожей, и Митя сказал:

— Елизавета Аркадьевна, вы нам поможете? Мы с Мари подали заявление, и уже через месяц у нас свадьба. Но ни она, ни я раньше не сталкивались с организационными вопросами, поэтому совершенно не знаем, за что хвататься. Подскажете?

— Мари, а мама знает?

— Пока нет. — Мари коротко вздохнула. — Тетя Лиза, не говорите ей пока, пожалуйста. Она будет меня отговаривать, плакать, истерики закатывать. Лучше потом сказать, попозже.

— Ну ладно. Хотя от матери скрывать такое решение нехорошо. Я с ней поговорю, думаю, она успокоится.

— А может, вы ей и расскажете?

— Я?

— Пожалуйста, — попросил Митя и заулыбался на манер Чеширского кота, — а то Мари немного импульсивна, да и доверия к сестре больше, чем к дочери, — дочь-то вечный ребенок.

— Хорошо, договорились, — согласилась Елизавета Аркадьевна. — Я скажу Анечке и помогу вам с подготовкой свадьбы. Я дома напишу список того, что нужно организовать, а потом мы обсудим — что из этого вы успеете сделать сами, куда мне надо позвонить или съездить, а где стоит подключить знакомых — ту же Жанну или Анечку. Мари, ты же не думаешь, что твоя мама останется в стороне от свадьбы?