Читать книгу - "Гроза двенадцатого года. Моя княгиня - Татьяна Романова"

- Ну что, друг, приехал отставки просить? - сам задал вопрос Александр. - Я знаю, после Тильзита в моей армии служить не так почетно, как при моей бабушке, - продолжал он с горечью, - но неволить тебя я не буду.

- Ваше императорское величество, я действительно думал выйти в отставку, поскольку должен заботиться теперь о процветании всей моей семьи. Я опекун четырех сестер, их судьба теперь стала моей заботой, - начал Алексей, - но, если бы я мог продлить отпуск на несколько лет, а в строй явиться по вашему требованию во время опасности для Отечества, я был бы очень вам благодарен.

- Вот - ответ брата, - признал Александр и со слабой улыбкой похлопал друга по плечу, - на войне так не хватает близких людей, с кем можно просто поговорить в трудную минуту. Значит, решено, пиши рапорт на бессрочный отпуск, а начнется война - я сам тебя вызову.

- Благодарю вас, ваше императорское величество, - поклонился Алексей, - для меня это - большая честь.

- Ну, пойдем к дамам, расскажи нам о своих сестрах и бабушке, - предложил Александр, направляясь к жене, сестре и свояченице, нарядной группой устроившимся в креслах напротив камина, - давно я не видел ее. Как она поживает?

Император предложил всем по бокалу вина. Его супруга усадила Алексея в кресло рядом со своим, и начала расспрашивать о сестрах, их внешности, характере, талантах. Беседа, направляемая Елизаветой Алексеевной, продолжалась еще минут пятнадцать, потом императрица пригласила всех в столовую. К столу государь повел сестру, Алексей - императрицу, а граф Ожаровский - принцессу Амалию.

Обед прошел приятно, но Алексей заметил, что все его участники избегали даже упоминать имя Бонапарта, а императрица тщательно следила, чтобы никто не обсуждал и состояния дел в Европе. После обеда, когда дамы удалились переодеваться для маскарада, император спросил Алексея, как он будет одет вечером. Алексей рассказал о домино и маске, лежащих у его слуги в вестибюле дворца.

- Я тоже буду в домино, - сообщил Александр, - Ожаровский будет римским воином, а наши дамы будут богинями. Но, между нами, Венера при дворе уже есть. Пойдем, Алексей, покажу ее тебе, - позвал государь, направляясь на свою половину.

В своем кабинете император подошел к французскому бюро, принадлежавшему когда-то Людовику XIV, открыл его и показал Алексею небольшой овальный портрет, изображавший женщину ослепительной античной красоты. Князь не был с ней знаком, но друзья уже донесли до него сплетню, обсуждавшуюся во всех домах Санкт-Петербурга. Ему шепнули, что сердце государя прочно покорила Мария Антоновна Нарышкина, в девичестве княжна Святополк-Четвертинская, безоговорочно признанная первой красавицей России.

- Ну что, Алексей, хороша? - улыбнулся с видом собственника император. - Показываю тебе ее заранее, чтобы ты не думал за ней приударить и испортить нашу дружбу.

- Я запомню, ваше величество, - улыбкой смягчая серьезность своего ответа, кивнул на портрет Алексей.

Он прекрасно понимал, что братские чувства императора сразу закончатся, как только он засомневается в чувствах друга по отношению к своей женщине. Всем была еще памятна история их друга юности князя Адама Чарторижского, когда Александр заподозрил того во влюбленности в свою жену Елизавету Алексеевну. Для князя Адама это кончилось почетной ссылкой в Италию, где он жил уже десять лет, а для императрицы полным отчуждением мужа, выказывавшего ей почтение как государыне, но больше не хотевшего видеть в ней женщину.

Император отпустил Алексея одеваться и попрощался до маскарада.

Маскарад в Зимнем дворце собрал несколько сотен гостей. Лица скрывали или полумаски, оставлявшие открытыми только рот, или итальянские маски, закрывающие все лицо. Алексей надел поверх вечернего костюма, черный плащ-домино на алой подкладке и черную полумаску с носом-клювом.

Молодой князь не знал, как будут одеты его друзья-гусары, поэтому пытался угадать их под масками. Наконец, он вычислил их в костюмах средневековых рыцарей, одетых в шлемы с забралами. Нужно признать, что костюмы настолько хорошо скрывали лица, что он узнал друзей только по голосам. Когда Алексей к ним подошел, его шутливо отругали, что гусарский полк должен быть в одной форме, но он так же легко отшутился.

Начались танцы, князь давно не танцевал и сначала смотрел на танцующих, но потом, когда в зале танцевала уже почти сотня пар, тоже начал приглашать дам, выбирая наиболее стройных, резонно рассудив, что стройная женщина с большей вероятностью окажется молодой.

Помня о негласных правилах (второй танец за вечер с одной женщиной может скомпрометировать партнершу), он старался запоминать костюмы приглашаемых дам, чтобы не сделать ошибки. Легкий разговор во время танца ни к чему его не обязывал. Постепенно в душе Алексея разлилось легкое, игривое, беззаботное настроение. Ему нравилась музыка, нравился бал, нравились дамы, впервые за долгое время его отпустили заботы, и он захотел полностью отдаться очаровательному веселью маскарада.

Последней его партнершей в вальсе была высокая женщина с фигурой греческой богини, одетая в костюм итальянской маркизы прошлого века. Ее лицо было полностью закрыто белой маской, отделанной золотым кружевом, губы, сложенные в улыбку, тоже были нарисованы на маске золотой краской, волосы незнакомки были полностью скрыты убором из черных перьев, а в прорезях маски весело блестели лукавые черные глаза. Дама прекрасно танцевала, при этом во время танца сама смело прижималась к Алексею. Почувствовав призыв, исходящий от партнерши, князь применил старый трюк, начав говорить ей на ушко обычные комплементы тем частям ее фигуры, которые были открыты взгляду. Дама тихо смеялась, а потом предложила партнеру, проводить ее в пустую комнату, где она смогла бы немного отдохнуть от танцев.

Не понять такой грубый намек было невозможно, и Алексей вывел незнакомку из зала, увлекая в анфиладу комнат в северной части дворца. В первой же безлюдной комнате, она скользнула в альков, задрапированный бархатными портьерами, где стояли диванчики, обитые той же тканью. Дама бросилась на диван, потянув за собой Алексея, крепко обняла его и прижалась к нему всем телом.

- Не правда ли, тайна так завораживает, - шептала она, - вы не знаете меня, я не знаю вас, завтра мы пройдем друг мимо друга и не узнаем.

Руки незнакомки скользнули под плащ-домино и начали расстегивать на Алексее рубашку. Ее белоснежная грудь, открытая по последней французской моде очень сильно, находилась прямо перед лицом Алексея и когда он, легко потянув за лиф платья, обнажил ее, незнакомка издала гортанный стон, подхлестнувший молодого человека. Он хотел прижаться губами к нежным полушариям с крупными розовыми сосками, но ему мешала маска. С тихим ругательством он сорвал ее и отбросил в сторону.

Незнакомка обнимала его с нарастающей страстью, ее опытные руки скользнули за пояс его панталон и начали ласкать молодого человека, и так уже бывшего в боевой готовности. Алексей забыл всякую осторожность, задрав юбки женщины, он принялся гладить ее бедра, и тут же почувствовал, что дама исходит желанием. Алексей быстро расстегнул панталоны, и, подхватив бедра незнакомки, мощным ударом вошел в теплую глубину. Дама прижалась к Алексею, издала низкий стон, и резко откинула назад голову. От этого движения белая маска слетела с ее лица, и Алексей сквозь туман страсти, охватившей его, с ужасом увидел уже разрумянившееся от наслаждения прекрасное лицо с портрета в кабинете императора.