Читать книгу - "Увольняюсь, Ваша Светлость! - Наталья Варварова"

блюд был известен чуть ли не за месяц. Приемы здесь устраивали редко, чаепития на несколько человек — тоже. Перес лично заваривал чай юному Френсису или Конвею, если тот бывал дома.

Это не значило, что кухня пустовала. Там держали все, что могло понадобиться к чаю или для перекуса. Я догадывалась, что мальчик иногда отказывался и от согласованных с ним блюд. Тогда он спускался на первый этаж за сэндвичем и стаканом молока.

Эту нехитрую еду мог также принести любой из лакеев — или приготовить и накормить лорда прямо на кухне.

В общем, поддержание ассортимента в кладовых не требовало больших усилий. Даже в «Лепестках» я уделяла кухне больше времени, хотя мои суккубы появлялись в доме несколько раз в неделю.

Более того, я с некоторым потрясением обнаружила, что в доме вообще отсутствовала женская прислуга. Горничные приходили в строго отведенные часы, чтобы прибрать и перестелить постели. Со всем остальным справлялись лакеи.

Реакция Переса казалась все более естественной. Ведь по заведенной в таких домах иерархии, женской половиной челяди командовала экономка, а мужской управлял либо дворецкий, либо управляющий. Выходило, что в Сноу-Лодже впечатлительный вампир объединял все три должности.

Происходящее нравилось мне все меньше. Конвей потребовал себе экономку, не позволив мне взглянуть на другие вакансии в городе, — и совершенно очевидно, что она ему не требовалась. Герцог воспользовался тем, что держал в штате минимум единиц… Как же его задел подозрительный шрам. И угораздило же меня встретить мэра в тот самый момент, когда сняла перчатки.

Надо признать, что работы здесь, на первый взгляд, так же мало, как в «Лепестках». Пугало, что герцогском особняке мне предстояло постоянно контактировать с незнакомыми существами. До ужаса напрягал сам Конвей; от одной мысли, что он собрался показывать меня высшим собратьям в качестве живой приманки, я готова была сбежать прямо сейчас. Единственное, что не отталкивало во всей этой ситуации, — это размер жалованья.

Конвей обязался платить мне втрое больше, чем я получала в «Лепестках». Таких денег наемницы никогда не видели. Это оказалось возможным, потому что сумму он выделял не из бюджета — на что имел право — а из собственного кармана. И к ней обещал еще и щедрую премию.

В таком положении соблазн поработать у герцога хотя бы месяц высок. Но Бездна знает, какую активность по поиску заклеймившего меня демона он развернет. За одну встречу я рисковала потерять все.

К вечеру у меня разболелась голова; медитировать над контрактом и разгадывать подводные камни я порядком утомилась.

Обычно ложилась рано и, услышав, как бьют ходики, — до полуночи оставалось всего два часа, — спокойно отправилась на кухню, чтобы выпить какао с печеньем перед сном. Да уж, несмотря на шикарные условия, меня пока не включили в список домашней прислуги — и кормить никто не собирался. Я весь день обходилась принесенными с собой крекерами. Но сколько можно!

В доме совсем пусто. Свет в коридорах горел не в полную мощность. Слуги будто затаились. Не раз и не два в течение дня я слышала отголоски великой битвы: Френсисполднягонялся за Вышем по дому и по саду. Я старалась их игнорировать, но охотничий клич раздавался в самых неожиданных местах.

По-моему, сын Конвея так и не разглядел, кого же он преследовал. Лепрекон умел превращаться в невидимку, то есть идеально маскироваться… Однако, к моей досаде, и Френсис обладал похожей способностью.

Пока какао остывал, я примостилась на маленьком диванчике и, отодвинув занавеску, наблюдала за тем, как колыхалась листва в неровном свете фонарей.

— Вы мне не нравитесь. Папа поселил вас в единственных покоях, которые имеют усиленную защиту от демонов. Как будто не хотел, чтобы я мешал вам спать и все прочее.

Услышав голос за спиной, я чуть не подавилась булочкой. Я и так сидела почти у стены. Но Френсис умудрился прилепиться к ней сзади. При этом босыми ногами он держался за потолок.

Не знаю, что изобразило мое лицо. Точно не радость встречи — но и не тот испуг, на который он рассчитывал. Я опрокинул стакан себе на колени. А в мальчика полетел сухой букет, который при этом сбила с подоконника вместе с вазой.

Будни экономки лорда Сноу обещали много неприятных сюрпризов.

Глава 17

— Мы с тобой в похожем положении, — согласилась я. — Не уверена, что люблю детей. Не представляю, как с ними ладят. Я и со взрослыми-то чаще всего не знаю, о чем говорить.

Я развернулась в его сторону, когда оттерла пятно от какао хотя бы частично. В кухне Конвея и моющие средства были самыми лучшими. В бывшем борделе мы использовали что попроще… Ну, и, разумеется, темно-коричневому платью сложно сколько-нибудь серьезно навредить.

— Подлизываетесь? — хмуро выплюнул мальчик. — Я сегодня вам не задал только потому, что вы притащили с собой какого-то духа. То ли домового, то ли призрака. Он вторгся на мою территорию и начал вредить… Отдал всю энергию на эту заразу. Я его изловлю, а потом устрою вам теплый прием. У нас ни одна девица не задержалась больше чем на три дня, вот!

Мотивы Выша стали мне понятнее. Но зачем он общался с Конвеем? Скорее всего мой пройдоха не испугался и тут же занялся мелким вымогательством — только на каком основании и почему герцог сразу же не вытряхнул его из дома…

Я прибирала со стола и незаметно рассматривала мальчика. Сложно сказать, сколько в нем от отца, а сколько от матери. Миловидный темноволосый ребенок — худенький с большими карими глазами. Он еще только приближался к подростковой угловатости. Но рос быстро.

По человеческим меркам ему лет десять (то есть сто у демонов), а он уже доходил мне до плеча. Я и в своем, и в этом мире считалась девушкой высокой.

— Общаюсь с тобой, как со взрослым. Не сюсюкаю и не вру. У меня нет своей магии и твои фокусы могут обернуться для меня увечьем. Чем издеваться над столь слабым созданием, может, ты бы поговорил с отцом? Не желала бы работать на демонов, я всего лишь человек. И не хочу стать еще и калекой.

По глазам и не поймешь, живут ли в его душе монстры или он так срывает злость на то, что судьба отняла у него ровно половину семьи? Родной отец находил дела поважнее, чем единственный сын.

Мне бы тоже было неприятно, наверное. Но ведь