Читать книгу - "Бывшие. Ты так ничего и не понял - Даша Черничная"

Нет уж. Увольте.

Денис поправляет пиджак, чтобы закрыть мое декольте.

— Твой мальчик летел так, что еле вписался в поворот, — простая констатация факта, без насмешки.

— Следил за мной? — повторяю свой вопрос уже второй раз за вечер, и на этот раз Денис отвечает мне правду:

— Да. — Лицо сосредоточенное. — Поссорилась с женихом?

— Женихом? — не сразу понимаю, о ком речь, и только потом вспоминаю, что так представился Сережа. — Да, повздорили.

— Оставил тебя одну у реки… хорош жених.

— Ты оставлял меня одну бесчисленное множество раз. Хотя я умоляла тебя остаться.

— Я не оставлял тебя в опасности, — выступает в свою защиту.

— Мой дом в двух кварталах. Я знаю тут едва ли не каждого жильца. Так что прежде чем осуждать кого-то, посмотри на себя.

Денис опускает взгляд.

— Тогда мне казалось, что так будет правильно.

— Правильно уезжать к другой, когда жена просит остаться? — голос обрывается.

Мы не кричим, не выясняем отношения, это обычный разговор. Но так кажется лишь со стороны. На деле мы поднимаем темы, которые были не в состоянии поднять, будучи в браке.

— Я уезжал не к женщине, а к ребенку, — поднимает взгляд, смотрит уверенно.

— Сейчас-то хоть не ври, Дэн, — даже улыбаюсь, правда, улыбка выходит вымученной. — Это может быть твоей правдой, но не моей. Ты всегда выбирал другую. А я мечтала однажды разлюбить тебя. Вечерами лежала в пугающе тихой квартире и отчаянно мечтала, что однажды проснусь — и не буду чувствовать к тебе ничего.

Денис сглатывает.

Порыв ветра раздувает мои волосы, бросая пряди мне в лицо.

Стафеев перехватывает несколько прядей и заводит мне их за спину, сам кладет руки на плечи.

Как когда-то. В прошлой жизни.

Это чуть ли не первый наш с ним контакт за четыре года. Его касание, после которого я не вырываюсь и не отхожу как можно дальше.

Какие-то моменты прошлого стираются, штрихуются ластиком, как незначительные, хотя раньше казались значимыми. И все из-за его присутствия рядом.

Память интересная штука. Подчищает то, что не стоит забывать, и подкидывает воспоминания, которые некогда зажигали огонь.

Так и сейчас. Происходит откат в самое начало. Когда были только мы двое и больше никого.

— Скажи, хоть когда-нибудь ты чувствовал ко мне… хоть что-то? — шепчу ему в лицо, которое совсем рядом, стоит лишь подняться на цыпочки, и мои губы найдут его.

Так привычно, но одновременно с тем ново.

Смотрю на Дениса, а сама молю: не ври. Пожалуйста, ну пожалуйста! Не ври хоть сейчас!

— Я чувствовал к тебе очень много всего, — говорит тихо, а я сцепляю зубы.

Лжец!

— Просто это никогда не было любовью, — добавляет тихо, а по ощущениям, под ногами разверзается пропасть.

Ты же хотела услышать правду, Марин. Вот она, твоя правда. Со звуком гвоздя, забитого в крышку гроба, и запахом прелой осенней листвы, которая больше никогда не почувствует жизнь.

Стафеев не убирает руку, гладит пальцем по плечу, а я понимаю, что у меня в глазах собираются слезы.

Четыре года! Мать твою, четыре года ежедневных убеждений себя в том, что я смогу и вообще разлюбила. И что уже совсем не больно, а чувства заперты где-то внутри, как никому ненужные книги, покрытые пылью.

И все это разбивается с треском о несколько его слов и одно-единственное предложение с признанием.

— Я хочу, чтобы ты знала, — указательным пальцем смахивает слезинку, а я, не в силах больше играть в эти игры, отворачиваюсь.

Отворачиваюсь, но не ухожу. Потому что уйти я от него не могу.

— Я никогда не изменял тебе. Ни с… ней, ни с кем-либо другим, — говорит то, что я и так знаю.

Только вот проблема в другом.

Поворачиваю лицо обратно к Денису и смотрю прямо ему в глаза:

— Можно причинить смертельную боль и без физической измены, Денис.

— Тогда я не мог иначе…

Я ни за что не спрошу про «сейчас».

— У тебя получилось? — спрашивает тихо.

— Что получилось?

— Разлюбить.

Ты проклятье мое, Денис. Как можно перестать любить воздух? Солнце? Я вижу тебя каждый день в глазах своей дочери. Слышу в ее умных не по годам размышлениях.

Ты всегда где-то рядом… всегда.

— Получилось, — произношу сдавленно.

Безбожно вру и надеюсь, что Денис поверит в эту ложь.

Глава 16

Денис

Флешбек

— Денис, мне кажется, что все это переходит границы, — Ульяна заметно нервничает и теребит волосы, наматывая их на палец.

Я ловлю откат к студенческим временам, когда мы только познакомились. Тогда Уля была рыжей, кучерявой. Лицо покрывали веснушки. Сейчас она выглядит совсем иначе: блондинка с прямыми волосами, от рыжих точек на лице не осталось и следа. Чудеса косметологии.

Даже мне могу сказать, какой какой Уля мне нравится больше: прежде или теперь.

Наверное, это как-то связано с тем, что она будет прекрасна для меня в любом виде.

— О чем ты, Уль? — спрашиваю непонимающе.

— Ты проводишь время с Лешкой, приезжаешь почти каждые выходные. А как же твоя семья, Денис? Неужели Марина вот так просто отпускает тебя?

Не просто.

С каждым разом все тяжелее и тяжелее, но не ездить я не могу.

— Леша дорог мне. Я не могу просто отказаться от него. Погоди, или ты намекаешь, что не хочешь, чтобы я был в его жизни?

Уля опускается на стул и смотрит на меня укоризненно:

— Мне просто жаль Марину, Денис. Я ставлю себя на ее место и представляю, насколько ей все это поперек горла.

— Марина знает, что я езжу к ребенку…

— Я видела ее у женской консультации, — отворачивается к окну. — Вернее… слышала.

— Да, Марина часто ходит туда по… кхм… по вопросам зачатия.

— Мой врач была в отпуске, и мне пришлось пойти к другому врачу. К ее врачу, — глядя в окно, рассказывает Уля. — Дверь была приоткрыта, и я слышала, как гинеколог разговаривала с Мариной.

Уля поднимает взгляд на меня. В нем безошибочно читается осуждение.

— Она плакала, Денис. Врач рассказывала, что шансов мало, а она плакала. А потом вышла на улицу и долго сидела на лавочке, безжизненно смотрела в одну точку. Мне надо было лишь поставить печать, так что я быстро освободилась и все видела. Я хотела подойти к ней, но мне показалось, что сделаю только хуже.

Я впервые все это слышу.

Марина в последнее время изменилась. Стала спокойнее. Или это не спокойствие, а безысходность? Про походы к врачам она давно уже ничего не рассказывает, про то, что плакала у женской консультаци, тоже.

— Она