Читать книгу - "Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман"

– Ну, что, работаем, – деловито сказала Кочергина.

Единственным допингом, который она себе позволила, была маленькая рюмочка дорогущего коньяка. Ее принесла та же стюардесса, красивую, хрустальную, на маленьком серебряном подносе. Закуска была тоже: на хрустальном блюдечке – кусочек лимона.

– Тебе это все тоже положено, – сообщила Ольге спутница.

Девушка отказалась. Нечего привыкать. Когда она еще полетит в Париж первым классом? На тыканье не обиделась. Она же все-таки помоложе будет, не без удовольствия подумала Ольга.

– Значит, так, – сразу взяла быка за рога Елена Леонидовна. – Там главная – мама. Молчалива, спокойна, но без ее ведома муха не пролетит. Бореньку любит без памяти. В субботу они вылетают в Будапешт, так что до этого времени тебе надо ее очаровать.

– Еще кого нужно очаровать? – уточнила Шеметова. – Кроме мамы.

– Кого хочешь, это будет волновать только твоего мужа, – отрезала та. – Главное, чтобы мама тебя утвердила. Зовут ее Екатерина Андреевна. Дама с богатым жизненным опытом. И с характером.

– Это я уже поняла, – усмехнулась адвокатесса. – А можно нескромный вопрос?

– Для дела полезный? – осведомилась та.

– Коренной, – ответила Шеметова.

– Тогда валяй.

– Почему вокруг этого Бори такая шумиха? Он же у вас давно не работает. И второе: какими ресурсами мы располагаем, кроме моих навыков?

– Хорошие вопросы, – одобрила собеседница. – Заметно перпендикулярное мышление.

Ольга промолчала.

– Значит, так, – после паузы приняла решение Кочергина. – От тебя прятать неэффективно, поэтому докладываю. Мы перераспределяем для людей большие ресурсы. В семизначных цифрах. А то и в десятизначных. Даже если после подобных перераспределений прошли годы – люди остались. Люди очень серьезные. Борис был всем хорош, но паникер. Если он решит, что его бросили, обещает сделать всю закрытую информацию о компании открытой.

– Чем это чревато? – спросила Шеметова.

– В уголовном плане, скорее всего, ничем. В экономическом – смерть фирмы. В которой сейчас трудятся более тысячи специалистов. Я говорю только о ценнейших. Клерки и уборщицы – не в счет.

– Почему смерть? Если с точки зрения закона все чисто.

Адвокат и так понимала почему, но ей хотелось услышать версию Елены Леонидовны.

– Потому что для этих серьезных мужчин информация об их любовницах или даже любовниках менее значима, чем та, которой обладает Борис. Это экономико-политическая проблема в масштабах страны. Даже, пожалуй, стран.

– Короче, такое развитие событий неприемлемо, – поставила за нее точку Шеметова.

– Именно, – подтвердила спутница. – Про ресурсы надо?

– Пожалуй, пока не надо, – подумав, ответила Ольга. – Пусть все идет по порядку. Начиная с мамы Бориса Викторовича.

– Хорошо, – согласилась Кочергина. И, разом потеряв интерес к беседе, с головой влезла в свой ноутбук.

«Да, я бы не хотела, как она», – искоса глядя на Елену Леонидовну, думала Шеметова. Без любимой работы жизнь малосимпатична. Но с такой работой у Кочергиной жизни просто нет. Да и Олег Всеволодович бы не одобрил.

Так что ну его, «Майбах», решила она и продремала до самой посадки.

Быстро прошли контроль.

Ольга уже видела в мечтах уютный номер с полноценной кроватью – даже в первом классе спать хуже, чем на комфортной постели.

Но не тут-то было.

У железной Кочергиной еще были две встречи в аэропорту. Когда же через час она освободилась, то повезла несчастную Шеметову не в отель, а на железнодорожный вокзал. Оказывается, у них было мало времени: близкие арестованного сдвинули время вылета в Будапешт, к Борису.

Скоростной поезд TGV был красив и стремителен, как космолет. Однако спать в кресле все равно было неудобно. Зато к рассвету, преодолев семьсот с гаком километров – примерно как от Питера до Москвы, – подлетал к городу Бордо.

Ольга искренне считала, что Бордо стоит на Атлантическом океане. Выяснилось, что до него еще надо добираться. И потом маленько на юг, в сторону знаменитого Биаррица и испанской границы, но все же до них не доезжая.

Вот и дом-мечта Бориса Семенова.

На большом холме. Светло-палевый, как многие здешние дома. Теоретически многоэтажный, однако на самом деле, в любом своем вертикальном разрезе, максимум двухуровневый. Просто повторял очертания холма, потому что был огромен. Со всех уровней дома имелся выход на улицу, а в западные панорамные окна был виден океан.

Сад тоже присутствовал. Хотя в основном росла виноградная лоза – вино в Аквитании производили с незапамятных времен.

Кочергина уже рассказала Ольге о главной мечте жизни Семенова. Что ж, недавний нескладный студент Бауманки добился своего. Может выйти из большого дома и, глядя на океан, сорвать с ветки гроздь винограда. Если, конечно, будет находиться здесь, а не в тюрьме волжского города. Или в каком-нибудь мордовском лагере.

Их машину – опять «Майбах», и опять черный – вышла встретить вся оставшаяся семья.

Седой высокий отец, явно сдавший после ареста сына. И седая, высокая, с прямой спиной, кареглазая женщина, которая, по всей видимости, не сдаст никогда. Просто в момент, когда не сможет держать спину прямо, она умрет.

– Мы рады вас видеть, – сказала за всех Екатерина Андреевна.

Радости особой в голосе, однако, не чувствовалось. Она спокойно и требовательно смотрела на Кочергину, видя в той причину страданий единственного сына. Но и сцен с заламыванием рук явно не предвиделось – не тот состав участников спектакля.

– И мы вас, – ответила Кочергина.

Кроме мамы с папой, была некая темноволосая дама, представленная как русскоговорящий адвокат с местной лицензией. Уже через минуту Шеметова вычеркнула ее из списка возможных партнеров. Максимум, на что дама способна, – визу оформить пятилетнему ребенку, за которым по определению еще нет грехов.

– Я так переживаю за Бореньку, – трагически пищала она, хватаясь за крепкую ладонь Ольги, но обращаясь к Екатерине Андреевне. – Я сегодня опять всю ночь не спала.

– Невыспавшимся в драке тяжко, – невежливо ответила Шеметова и вынула ладонь из ее руки. С некоторыми союзниками лучше расставаться до боя.

– Ой, какое у вас чудесное платьице!

Это выступила еще одна присутствующая. Ольга, по рассказам Кочергиной, уже определила ее как Машу, жену Бори. Молодая, лет тридцати, с резко выступающими формами, как выше талии, так и ниже. И с удивительно глупыми глазами. Господи, как же мужики подбирают себе жен!

Шеметова не ответила про платьице, типа не расслышала. Но не тут-то было:

– А где вы его приобрели? В Москве уже открылись хорошие магазины? Сколько оно стоило, если в евро?