Читать книгу - "Возвращение - Николас Спаркс"

– Вам нравится?

– Работа как работа, – пожала плечами Натали. – Что-то нравится, что-то – нет. Порой сталкиваюсь с таким, что хотелось бы поскорее забыть. С ужасными вещами.

– Вы когда-нибудь стреляли в людей? – полюбопытствовал я.

– Нет. Однажды пришлось выхватить пистолет, и все. Я же говорила: моя работа не похожа на криминальные сводки по телевизору. Впрочем, знаете что?

– Что же?

– Даже без опыта за плечами я научилась хорошо стрелять. В общем-то, лучше всех в группе. С тех пор я занимаюсь стендовой стрельбой по тарелочкам и глиняным голубям. Выходит неплохо.

– По глиняным голубям? – удивился я.

– Это похоже на обычную стендовую стрельбу, однако мишени движутся под разными углами, с разными скоростями и по разным траекториям. Они имитируют движение птиц и мелкой дичи в природе.

– А я вот ни разу не охотился.

– Я тоже, – призналась Натали. – Не хочу. Но если когда-нибудь соберусь – у меня, наверное, неплохо получится.

Эта женщина восхищала меня все больше.

– Не так-то сложно представить вас с ружьем в руках, – улыбнулся я. – Когда мы познакомились, вы тоже были при оружии.

– Меня это… расслабляет, – произнесла Натали. – На стрельбище я отключаюсь от посторонних мыслей.

– Говорят, массаж тоже расслабляет. Лично я предпочитаю йогу.

– Вы занимаетесь йогой? – Ее брови взмыли вверх.

– Психотерапевт посоветовал. Мне помогает. Я теперь могу надеть ботинки, не садясь на табурет. Люблю проделывать этот фокус на вечеринках.

– Хотела бы на это посмотреть! – рассмеялась Натали. – А где вы тут тренируетесь?

– Пока что нигде. Еще не нашел преподавателя.

– А будете?

– Не знаю, – пожал плечами я. – Я ведь здесь ненадолго.

– Потом вернетесь?

– Может быть. Зависит от того, продам ли дом. Возможно, вернусь в конце лета, чтобы собрать мед.

– Вы знаете, как его собирать? – удивилась Натали.

– Конечно! – воскликнул я. – Вообще-то, это не так уж сложно. Липко, грязно, но не сложно.

– Пчелы меня пугают, – поежилась моя собеседница. – Не дружелюбные шмели, а те, что вьются прямо перед носом, словно хотят напасть на вас.

– Это сторожевые пчелы, – объяснил я. – Иногда их называют «вышибалами». Я тоже от них не в восторге, зато они важны для улья. Они защищают рой от хищников и отгоняют пчел-чужаков.

– А внешне они отличаются от остальных?

– Вообще-то нет. За жизненный цикл пчела успевает выполнить разные функции: например, вначале она пчела-гробовщик, затем чистит улей, ухаживает за маткой, кормит личинок или же добывает нектар и пыльцу. А к концу жизни может стать «вышибалой».

– «Пчела-гробовщик»? – переспросила Натали.

– Они убирают из улья мертвых сородичей.

– Неужели?

Я кивнул.

– Дедушка считал, что пчелиные семьи – самые совершенные в мире сообщества. В основном они состоят из женских особей – возможно, в этом-то и дело. Готов поспорить, что все пчелы, которых вы встречали, – самки.

– Почему?

– Пчелы-самцы зовутся трутнями и выполняют всего две задачи: едят и оплодотворяют пчеломатку. Поэтому много их не нужно. – Я ухмыльнулся. – По-моему, идеальная работенка: ешь себе да занимайся сексом. Я мог бы стать отличным трутнем!

Натали закатила глаза, однако – готов поспорить – едва не рассмеялась. Очко в пользу Бенсона.

– Гм… а как выглядят ульи? – поинтересовалась она. – Не дикие, а те, что на пасеке.

– Я бы вам описал, но лучше посмотреть вживую. С радостью покажу вам дедушкину пасеку, если заглянете в гости.

Внимательно на меня посмотрев, она спросила:

– Когда вам будет удобнее?

– Завтра – в любое время. Может, днем? В час?

– Я еще подумаю, ладно?

– Конечно, – улыбнулся я.

– Вот и славно. – Натали наклонилась за корзиной. – Приятно было пообщаться.

– И мне, – ответил я. – Подождите… Я, кажется, проголодался. Не хотите ли вместе пообедать?

Она наклонила голову. Я уже подумал, согласится, однако…

– Простите, не могу. Срочные дела.

– Ладно, – развел руками я. – Просто подумал, что стоит предложить.

Она слегка улыбнулась и зашагала к выходу из парка. Я стоял, провожая глазами ее стройную фигуру.

– Натали! – вдруг не выдержал я.

– В чем дело? – оглянулась она.

– Если бы речь шла о ставках, какова вероятность, что вы завтра придете ко мне в гости?

Она закусила губу.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– И я никак не могу повысить шансы?

– Ну… – протянула она, отступая еще на шаг. – Боюсь, что не можете. До встречи.

Оставшись на месте, я смотрел ей вслед – надеялся, что обернется, – но Натали не обернулась.

Позже, прокручивая в памяти наш разговор, я отметил, что на фермерском рынке она держалась со мной совсем иначе. Я разделял ее нежелание становиться объектом сплетен, но чем больше я об этом думал, тем сильнее подозревал: слухи здесь ни при чем. Натали, вдруг понял я, хотела отделаться от Джули не из-за страха людской молвы. Она скорее боялась, как бы я не узнал лишнего.

Похоже, у нас обоих имелись секреты. И пусть я рассказал Натали о своем прошлом, я по-прежнему оставался для нее чужим, поэтому глупо было ожидать, что она будет со мной откровенна. Впрочем, я не мог избавиться от мысли, что Натали боится не секретов как таковых, а вины, которая их сопровождает.

Глава 5

Одну вещь мама втолковывала мне с раннего детства: если ждешь гостей – прибери в доме.

Ребенком я это правило недолюбливал. Кому какое дело, сложил ли я игрушки в корзину и заправил ли кровать? Можно подумать, политики и лоббисты, которых родители приглашали на приемы, нагрянули бы в детскую! У них всегда находились дела поважнее: потягивать вино, залпом хлестать мартини и мнить себя очень важными шишками. Помню, как клялся себе: вот вырасту – и научусь обходиться без уборки. Однако – вы поглядите! – как только на горизонте замаячила встреча с Натали, мамины наставления тут же всплыли в памяти.

Закончив пробежку и прочие упражнения, я прибрался в доме: пропылесосил, протер столы и раковину, отдраил ванную комнату и, наконец, заправил кровать. Сам я тоже помылся – не без пения в душе, – а остаток утра провел за учебником.

Глава, которую я читал, рассказывала о музыке как вспомогательном способе лечения, и, штудируя материал, я вспомнил годы, посвященные игре на фортепиано. Мы с инструментом всю жизнь то сходились, то расходились; я посвятил музыке все детство, в Военно-морской академии забросил занятия, на медицинском факультете – возобновил, а поступив в резидентуру, от силы пару раз ударил по клавишам. В Пенсаколе я играл довольно часто, ведь в холле здания, где я снимал квартиру, стоял шикарный рояль «Безендорфер» 1890 года выпуска. В Афганистане мне вновь стало не до музыки – впрочем, сомневаюсь, что в стране сохранилось хоть одно пианино. Теперь же, без двух пальцев, играть как прежде я не мог – и вместе с тем осознавал, как сильно мне не хватает музыки.

Отложив учебник, я сел в машину и поехал в продуктовый магазин. Там пополнил запасы съестного, а вернувшись, сделал себе сэндвич. Когда я сполоснул тарелку, стрелки часов уже приблизились к тринадцати ноль-ноль. Я по-прежнему сомневался, что Натали появится на пороге, однако надежды не терял.

Подобно дому и амбару, медовый сарай снаружи выглядел