Читать книгу - "Женский роман - Марина Светлая"

остается? Ты со мной к Синей бухте не ходишь. Перлита выходит замуж. Только пить, спасать тебя от Дьярмуида и танцевать!

Он живо взял ее за обе руки и легко закружил под музыку. А потом вдруг выпустил, и через мгновение подхватили Дейну другие руки — крепкие, сильные, совсем не крестьянские руки, хоть и одет был державший в блузу и штаны, что носили крестьяне. Были ладони его горячи и нежны. Держали ее так, будто никогда-никогда не отпустят. И их узнала бы она из тысяч других.

— Благодарю тебя, Тоби! — крикнул мужчина, привлекший к себе Дейну, а после прошептал ей на ухо: — А вам, сеньорита Руива, доброго вечера!

— Блез, — прошептала Дейна, в миг ставшая самой счастливой.

Счастливей Перлиты, пляшущей со своим женихом, счастливей Алмейды в Синей бухте.

Потому что ни у кого не было такой любви, какая была у Дейны и Блеза.

Смотрела девушка в лицо своего любимого и не могла оторвать взгляда от его глаз разного цвета. Карий глаз в отблеске факелов казался черным, а второй, который при свете дня был зеленоватым, теперь словно переливался перламутром.

Наконец, когда нашла она в себе силы произнести хоть слово, промолвила:

— Как же я рада, что ты пробрался сюда. Мама заставила меня идти с Дьярмуидом.

Капитан коротко рассмеялся и поцеловал рыжую макушку возлюбленной.

— Я знал, что заставит. И знал, что не могу допустить, чтобы тебе пришлось весь вечер провести в его компании. Он успел утомить тебя?

— Он утомляет меня уже в тот миг, когда я вижу его, — улыбнулась Дейна. — И что мама в нем нашла? Блез! — она вдруг стала серьезной. — Она говорит, если я не пойду за него замуж, она отправит меня в монастырь на Лос-Хустос.

Он поднял взгляд, словно бы смотрел куда-то вдаль, в те просторы, что неведомы людям на празднике семьи Кальво. А потом сказал:

— Путь до Лос-Хустоса лежит через море. А на море хозяин я.

Едва прозвучали эти слова, глаза Дейны загорелись в темноте.

— Я ничего не боюсь рядом с тобой.

Он лукаво подмигнул ей, улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, и спросил:

— Тогда, быть может, ты не побоишься уйти отсюда прямо сейчас с одним пиратом? Грозным, но вполне себе ручным в том, что касается тебя.

— Ах, Блез! — выдохнула Дейна. — Я уйду с тобой хоть на край земли. Ничего мне не нужно. Ни богатства, ни положения. Потому что грозный пират во стократ милее мне сына уважаемого пекаря.

— Бедный сын пекаря! — воскликнул капитан Ратон, увлекая за собой прекрасную свою возлюбленную.

5. Какого черта будильник звонит в субботу?

Утро пятницы Мара встречала с мыслью приблизительно следующего содержания: «Какого черта будильник звонит в субботу?»

Приблизительно на пятой секунде трели она сообразила, что никакой нынче не выходной. И что придется вылезать из теплой постели, надевать проклятый костюм и выбираться на тот жуткий ветер, что бушевал за окном. То, что за окном ветер, Мара не сомневалась. По крыше гудело страшно. И даже в окно сквозняк задувал, несмотря на стеклопакет.

В конце концов, собрав волю в кулак, села на кровати и потянулась. Когда она перестанет полуночничать и укладываться спать вовремя, тогда, наверное, жить станет чуточку проще, но определенно не так увлекательно.

Умылась, почистила зубы. Но просыпаться организм не желал.

Потом поплелась на кухню, где уже хозяйничал дед.

— Доброе утро! — чуть охрипшим голосом проговорила она. — Кофе сваришь, а?

— Кофе, кофе, — проворчал Петр Данилович. — Сварю. И овсянку сварю. И только попробуй не съесть, — с угрозой в голосе проговорил он.

— Вари, — милостиво согласилась Мара и рухнула за стол. — Все, что хочешь, вари.

Дед, не веря своим ушам, кинулся к холодильнику за молоком. На минутку замер и вдруг вкрадчиво сказал:

— А вчера днем Федор заходил. Тебя спрашивал.

— Никак не привыкнет, что я днем дома не бываю? Пора бы уж. Пять лет универа и почти месяц в школе работаю.

Дед недовольно крякнул.

— Можно подумать, что когда он заходит вечером, ты к нему выходишь, — буркнул он, помешивая кашу.

— Бедный Федька, — задумчиво проговорила Мара, глянув в окно. — Фамилия у него дурацкая, прыщи на лбу, девушка его который год динамит… Честное слово, я его даже уже пожалела бы. Если бы не одно обстоятельство из шести букв: дос-тал.

— Глупая ты! — по-прежнему бурчал дед. — Хороший мальчик. И ты ему нравишься.

— Марина Николаевна Нетудыхата. Звучит?

— Как есть, глупая! — Петр Данилович с недовольным лицом поставил перед внучкой тарелку с кашей. — Разве ж дело в фамилии? Не нравится — не меняй! А парень он хороший, работящий.

Мара улыбнулась, взяла ложку, поковыряла содержимое тарелки и решительно заявила:

— А я его не люблю. Он мне даже не нравился никогда, понимаешь? И если бы он мне просто в друзья набивался, я бы дружила. Я из женихов его который год отвадить не могу.

Дед сел напротив и полуласково, полуворчливо протянул:

— Ну а ты пока смотри на него, как на друга. Что ж ты все одна да одна. Нехорошо это для девушки. Замуж тебе пора. Вот привыкнешь к нему, а там глядишь… Хороший же парень!

— Дед, у меня сегодня шесть уроков в первую смену, три — во вторую. Плюс консультация для родителей дошкольников. Агитировать буду идти во французский класс. Какой Федька, а?

— Какой, какой… Сосед наш! — заявил дед и демонстративно вышел из кухни.

Мара тяжело вздохнула, еще пару минут поковыряла овсянку. А потом решительно встала со стула и отправилась одеваться.

В кабинет входила осторожно. Опасаясь снова что-нибудь обнаружить в классе. Внимательно осмотрев стол, выдохнула с облегчением — ничего постороннего. И никого постороннего.

Первые четыре урока пролетели легко и незаметно. Пятый урок был у любимого 11-Б. Аудирование. Снова. Но на этот раз не контрольное. А потренироваться. Вересов сидел за первой партой. Слушал внимательно, пометки в