Читать книгу - "Всепоглощающая страсть - Джейн Энн Кренц"

Сильвия ласково обняла Клео.

— Не волнуйся. Возьми себя в руки. Самый главный вопрос сейчас: кто сказал Нолану?

— Не знаю, — повторила Клео. — Кто-то положил книгу и записку, что я ее автор, ему в почтовый ящик. В записке также говорится, что я неподходящая жена для человека с политическими амбициями.

— Господи, вот уж действительно странно. Неудивительно, что ты весь день не находишь себе места. Что еще сказал Нолан?

— Он сказал, я больше не могу претендовать на роль миссис Нолан Гильдебранд. Что мое порнографическое прошлое может серьезно навредить его политической карьере. Он выразил надежду, что я пойму, почему он со мной расстается.

— Как он посмел, слизняк, — возмутилась Сильвия. — Ты, конечно, послала его куда подальше?

— Какой смысл, теперь это не важно. Я никогда не придавала большого значения своим отношениям с Ноланом. — Клео поймала обеспокоенный взгляд Сильвии. — Я не хочу, чтобы еще кто-то в семье узнал о записке. Им незачем волноваться.

Сильвия кивнула.

— Хорошо. Я никому не скажу. А как насчет Нолана? Если он всем разболтает, что ты автор книги?

Клео горько улыбнулась.

— Очень сомневаюсь. Он боится, что кто-то узнает о его связи с женщиной сомнительной репутации.

— Не обижайся, Клео, я знаю, что он тебе нравился, но ведь он псих. Хотя, возможно, и сделает блестящую политическую карьеру.

Клео собралась ответить, но смолкла, увидев, что к ним бежит Сэмми. Малыш был в пижаме. В кулачке он держал Уточку-шуточку.

— Почему ты не в кровати, милый? — удивилась Сильвия. — Тебе давно пора спать.

— Я не могу спать.

Сэмми обнял ногу матери и схватил ее за руку.

— Тебе приснился страшный сон? — ласково спросила Сильвия.

— Нет. — Сэмми прижал к груди Уточку. — Триша плачет.

— Неужели?

Клео нахмурилась. Комната Трипш была рядом с комнатой Сэмми.

— Все плачет и плачет.

Сэмми зарылся лицом в юбку матери.

— Пойду посмотрю, что с ней, — сказала Клео. — Не беспокойся, Сэмми, все уладится.

Сэмми кивнул, по-прежнему уткнувшись в подол матери. Сильвия взяла его на руки и крепко обняла.

— Клео с ней поговорит, милый. Все будет хорошо.

— Триша, наверное, расстроилась, потому что нет Бенжи. — Клео обменялась взглядом с Сильвией. — Пожалуйста, последи здесь за всем.

— Конечно, — отозвалась Сильвия. — Мы с Максом вполне справимся.

Сэмми оживился, увидев Макса за стойкой бара.

— Вон Макс. Привет, Макс.

Он помахал ему Уточкой.

Макс посмотрел в их сторону. Сначала его взгляд задержался на Сэмми, потом на Клео. Он поставил на стойку бутылку хереса, которую держал в руке, и направился к маленькой группе у дверей в гостиную.

— Что-то случилось? — спросил он негромко.

— Триша плачет, — пояснил Сэмми. — Клео хочет ее успокоить.

— Ясно. — Макс внимательно наблюдал за Клео. — Вы думаете, это серьезно?

— С точки зрения Триши, да, — ответила Клео. — Она беспокоится о Бенжи. Он не дает о себе знать. Я скоро вернусь.

Клео поспешила к лестнице наверх. Она не удивилась, что Триша в слезах. Она беспокоилась о ней с прошлого вечера, когда обнаружилось исчезновение Бенжи.

Комната Триши была на третьем этаже. Она поселилась в гостинице два года назад, когда поступила сюда на работу. Триша и Бенжи почувствовали симпатию друг к другу с первой встречи. Клео знала, что у них много общего. Возможно, слишком много. Они оба выросли в неблагополучных и недружных семьях. Скоро они стали близкими друзьями, а полгода назад любовниками.

Клео с некоторым опасением наблюдала за развитием неизбежного романа между Тришей и Бенжи. Она сомневалась, что тот и другой способны поддерживать прочные и серьезные отношения, и в то же время Клео знала, что именно этого они оба страстно желали. В молодой паре чувствовалась некая обреченность; они были как две потерянные души, которые прижались друг к другу, спасаясь от бури.

Клео осторожно постучала в дверь.

— Триша, это я, Клео.

— Клео? — Голос Триши звучал приглушенно. — Я лежу. Прошу тебя, уходи.

— Триша, ты знаешь, что я не уйду. Сэмми сказал, ты плачешь. Впусти меня, пожалуйста. Мы поговорим.

— Я не хочу говорить.

— Даже о Бенжи?

— Особенно о Бенжи.

Триша внезапно разразилась надрывными рыданиями.

Клео не могла этого вынести.

— Впусти меня, Триша, или я отопру дверь запасным ключом.

Некоторое время стояла тишина. Затем дверь медленно открылась, и показалось опухшее от слез лицо Триши.

— Триша, — прошептала Клео и заключила ее в нежные объятия.

— Я знаю, почему он ушел, — простонала Триша. — Это из-за меня.

— Конечно, не из-за тебя. — Клео гладила Тришу по плечу. — Ты знаешь, что у Бенжи хватает собственных проблем. Ему трудно с ними разобраться.

— Знаю, — всхлипнула Триша. — А я добавила ему еще одну.

— Ты не виновата, что Бенжи ушел.

— Нет, виновата, — сдавленным голосом произнесла Триша. — Я беременна.

Клео невольно закрыла глаза; ее худшие опасения подтвердились.

— Боже мой.

— Я сказала Бенжи, и он струсил. Вот почему он ушел. Клео, что мне теперь делать? Я так боюсь.

— Все в порядке, Триша, — ласково сказала Клео. — Все уладится. Ты не одна.

Время близилось к полуночи, когда уставшая Клео добралась наконец до своей комнаты в башне на третьем этаже. Она с особой заботой выбрала для себя это убежище сразу после переезда в гостиницу.

Ее жилище находилось далеко от гостиничных номеров. Маленькая квартирка в башне обеспечивала уединенность; кроме того, из окон открывался прекрасный вид на море. Случалось, что Клео нуждалась и в том, и в другом. Жизнь в окружении семьи и в гуще постояльцев приходилась ей по вкусу, но временами ей был необходим умиротворяющий покой своего дома.

По-прежнему размышляя о бедственном положении Триши, она отперла дверь и вошла в уютную, тесную от мебели комнату. Комната была обставлена, как и вся гостиница, в пышном викторианском стиле. Каждый предмет, начиная от обоев в цветах и кровати под балдахином и кончая фарфоровыми часами на столе, был с любовью выбран самой Клео.

Не закрывая за собой дверь, она щелкнула выключателем на стене. Настольная лампа у кровати залила мягким светом белые подушки в кружевных наволочках.

Лампа осветила и нечто другое: кусок алой атласной ленты, словно змея извивавшийся на подушке.