Читать книгу - "Объятия дьявола - Кэтрин Коултер"

— С этой милой девушкой все в порядке?

— Пока нет, но будет, — коротко ответил граф, передавая штурвал Анджело, и обернулся к Скарджиллу, отважному прямодушному шотландцу, вот уже десять лет служившему его камердинером.

— Вы, похоже, убили в ней что-то, когда направили лодку на камни.

— Да, но она получит другую, как только мы окажемся дома.

Энтони Уэллз несколько минут смотрел поверх неспокойной воды на удаляющиеся берега Англии.

— Она очень молода, Скарджилл.

Жесткие рыжие волосы шотландца ерошил морской ветер; тот вопреки давней привычке дергать за них сейчас рассеянно их пригладил, пристально изучая точеный, резко очерченный профиль хозяина, пока еще видный в оранжевых отсветах заходящего солнца, и покачал головой.

— Вы поступили жестоко, милорд.

— Именно так, слово в слово сказала Кассандра, но теперь уже не имеет смысла раскаиваться. Она моя, и делу конец.

— Милорд, я в жизни не встречал мужчину, который сам растил бы для себя жену. Я думал, вы ее забыли, когда эта дикая кошечка Джованна поймала вас на крючок.

— Графиня получила по крайней мере часть того, что желала, друг мой.

— Клянусь, милорд, она по вам с ума сходила. Но ей было недостаточно согревать вашу постель, она мечтала еще о вашем титуле и состоянии. Боюсь, вашу англичаночку ждет неласковая встреча!..

Граф медленно обернулся, и в его темных глазах зажглась веселая улыбка.

— Если Джованна и покажет Кассандре коготки, не сомневайся, что та справится с ней и без моей помощи. Она так горда и надменна! Господь наградил ее огромной силой воли и неукротимым духом — теми качествами, которыми никогда не обладала ее мать. Будь добр к ней, Скарджилл, но предупреждаю, держись начеку. Она едва не превратила меня в евнуха ударом колена.

— Неужели?! Как это похоже на нее, милорд, — фыркнул Скарджилл. — Так, значит, прекрасная мадонна[5]не может смириться с похищением?

— Пока нет. Ты зовешь ее мадонной, Скарджилл?

— Ваши генуэзские матросы иначе ее не величают, милорд. Говорят, что в вас играет смешанная кровь и вы способны мгновенно превратиться из холодного, недоступного английского лорда в непредсказуемого итальянца, обуреваемого страстями. Они считают, что именно итальянские предки заставляют вас идти на любую крайность из-за женщины.

Граф резко выпрямился, хотя лицо его в эту минуту оставалось совершенно бесстрастным. Так было всегда, когда его светлость сердился или расстраивался, особенно если кто-то упоминал о его неукротимой итальянской крови.

— Неужели среди моей команды назревает мятеж?

— Нет, вы и сами знаете, что они пойдут за вами в ад по первому зову.

— В жизни не потребовал бы чего-то столь категоричного. Позаботься, чтобы все получили лишнюю порцию грога, Скарджилл, но учти, не больше! Я буду очень занят сегодня вечером и не желаю, чтобы “Кассандра” села на мель.

— Матросы смирятся с ее присутствием, милорд, вот увидите, — пробурчал Скарджилл. — Даже Анджело, битком набитый этими суевериями насчет женщины на борту, признал, что она прекрасно управляла своей лодчонкой.

— Высочайшая похвала в устах моего немногословного рулевого. К сожалению, вряд ли Кассандра оценит по достоинству столь изысканный комплимент.

— Думаете, она согласится выйти за вас, милорд?

— Она выйдет за меня, — уверенно ответил Энтони. — Ну а теперь, друг мой, я вынужден воспользоваться твоей каютой, чтобы умыться и переодеться к ужину. Проследи, чтобы Артуро приготовил только английские блюда. Сегодня тебе придется играть роль дворецкого.

— Как скажете, милорд.

Скарджилл посмотрел вслед хозяину, шагавшему по ослепительно чистой палубе, — шаг упругий, широкие плечи распрямлены, голова высоко поднята.

Граф одернул черный атласный жилет и отпер дверь каюты. Остановившись на пороге, он едва различил в полутьме фигуру Кассандры, по-прежнему сидевшей на том же стуле, где он ее оставил. Граф нахмурился, поняв, что она даже не подумала зажечь лампы.

Он сделал это за нее, и когда каюту залил яркий свет, подошел ближе к девушке. На ней было все то же старое муслиновое платье, и золотистые прядки растрепанных волос беспорядочно вились вокруг осунувшегося замкнутого личика.

— Добрый вечер, Кассандра, — спокойно приветствовал он, садясь напротив.

— Вижу, пират решил нарядиться джентльменом, — не скрывая пренебрежения, бросила она.

— А я вижу, что вы по-прежнему одеты, как крестьянская девчонка. Не пришлись по вкусу наряды, купленные для вас?

— Я и пальцем не коснусь того, что принадлежит вам, милорд.

— В этом случае, — невозмутимо перебил он, — вы скоро окажетесь голой.

Он заметил, как ее выразительные глаза недоверчиво сузились, но тут же широко распахнулись в плохо скрываемом ужасе. Очевидно, девушка не могла представить, что он способен взять ее силой.

— Скоро подадут ужин. Не хотите бокал вина? Касси тупо кивнула, неожиданно сообразив, что в горле пересохло.

Граф вручил ей бокал бургундского и молча наблюдал, как она неуклюже берет его забинтованными пальцами. Девушка залпом выпила содержимое и тотчас закашлялась.

— Это довольно крепкое вино, Кассандра. Вы должны научиться отпивать понемногу, а не глотать, как воду.

Касси разъяренно уставилась на графа слезящимися глазами и швырнула тонкий хрустальный бокал на стол.

— Не хотите еще немного?

Энтони заметил, как она чуть поколебалась, по-видимому, боясь, что он решил напоить ее. Граф налил вина на самое донышко и, разбавив его водой, поставил перед Касси.

В дверь постучали.

— А, вот и наш ужин. Входите.

В дверях появился Скарджилл, одетый в роскошную ливрею английского дворецкого. Он нес огромный поднос, уставленный серебряными блюдами под крышками. Граф поспешно подавил приступ смеха при виде гримасы вымученного смирения на лице камердинера.

Касси отошла от стола и, сев на диванчик, обитый голубым бархатом, молча следила за графом, который поднимал крышки и вдыхал аромат каждого блюда.

— Передай Артуро, что он творит чудеса, — сказал граф Скарджиллу, встревоженно смотревшему на Касси.

— Вы, кажется, желаете болтаться на виселице рядом с хозяином? — резко спросила его девушка. — Именно там пираты и морские разбойники кончают свои дни!

Скарджилл торжественно повернулся к раскрасневшейся пленнице:

— Если на то Божья воля, девушка, значит, так и быть.