Читать книгу - "Клинок трех царств - Елизавета Алексеевна Дворецкая"

– все уже казалось покинутым берегом, медленно уходящим назад. Под ногами обозначилась совсем иная дорога, о которой она еще вчера не могла и помыслить. Она становится женщиной Свенельдова рода, отныне вся его мощь – ее, но и все его тревоги и грозы – тоже ее.

Она выдержит. Он волнения Правена не находила слов, но ее взгляд, когда она сама уже с новым чувством взглянула в глаза Мистине, говорил это: надейся на меня, я справлюсь.

И он на миг опустил веки, подтверждая: верю.

* * *

Весть о грядущей женитьбе Улеба живо долетела до Олеговой горы: Эльга сама отправила туда Острогляда рассказать о деле князю и испросить от ее имени его согласия. Святослав, хоть и сперва нахмурился – тень на его лицо бросала всякая мысль об Улебе, – недолго обдумав дело, просветлел и согласился. Какая-то жена Улебу нужна – они ровесники, но у Святослава уже старшему сыну пять лет, а его брат все ходит в «старых женихах». Женитьба на дочери бывшей Ингваровой наложницы, хоть и не позорная в глазах дружины, уничтожит возможность для Улеба найти жену познатнее и тестя помогущественнее. Святослав даже попрекнул вполголоса Асмунда и Прияславу, что раньше не навели его на такую мысль.

К облегчению Мистины и самой Правены, дело было решено. Славча со старшими дочерями принялась спешно готовить невесту в дорогу. Мистина просил Хрольва везти ее на север сейчас же, чтобы успеть к Дожинкам, наилучшему сроку свадеб. Эльга, обрадованная тем, что у злополучного племянника будет такая красивая и разумная жена, собиралась снабдить ее дарами еще и от себя, так что Правене предстояло приехать на реку Великую, сидя на верхушке целой горы приданого.

На другой день после этого решения к Эльге явилась молодая княгиня. Эльга встретила Прияславу с особой радостью, довольная, что устранен очередной раздор между Олеговой горой и Святой. Они обсудили последние события, а потом, разумеется, перешли к замужеству Правены.

– Уж прости, что служанки тебя лишаем, – сказала Эльга, – но где же Улебу нашему бедному в тех краях такую невесту взять? Ему с ней хорошо будет – росли в одном городе, при одном дворе, всех нас знают. Ута ей будет рада – не чужая, мало что не родня. Со Славчей чуть не всю жизнь знакомы…

– Да мне не жаль. Были б такие хорошие женихи – завтра бы всех девок раздала до одной. И за Правену я рада: Улеб – добрый человек, сам себя обидит, но жену не опечалит.

Они вздохнули и помолчали. Обе знали, что Улеб обижен судьбой безо всякой вины и что у судьбы той есть имя, прекрасно обеим ведомое…

– Вот, о печали, – снова заговорила Прияслава. Эльга заметила, что ятровь смущена и мнется, хоть и старается показать уверенность. – Я еще что подумала… Торлейв… Я слышала в начале лета, что он с Игморовой братией подрался из-за Правены… Я сплетен у девок не слушаю, но долетело как-то…

– Что-то было такое. – Эльга припомнила, как поразил ее вид любимого племянника в один из дней начала лета. – И верно: как раз немцы приехали, я Тови позвала их грамоты читать, а у него синяк на всю скулу.

– Ему, может, Правена нравилась… – нерешительно заметила Прияслава. – Это ж я ее подослала его на игрища позвать. А то он ходил все скучный… Хотела, чтобы он себе забаву какую сыскал…

– И уж сыскалась забава нам всем! Не приведи боже!

– Но все же Хрольв Тови не ровня, ему бы невесту получше родом надо.

– Надо, надо! – оживилась Эльга. – Но кто ему в Киеве в версту? Явислава была, Олеговой крови, да вот Унегость увел.

– Я про кого думаю… – Прияслава собиралась с духом. – Ты знаешь, у меня сестричада есть в Свинческе. Моей сестры Ведомы старшая дочь, ее в честь бабки назвали Рагнора, а по-домашнему – Орча.

– Так, так! – Эльга придвинулась к ней ближе, выражая высшее внимание. – А годы ее какие?

– Вот годами пока не богата: в это лето, чай, девичью тканку только и надела. Бране ровесница.

– Ну… – Эльга усомнилась. – Она лет на семь его моложе.

– Улеб Правены на девять лет старше.

– Правена взрослая уже, а Орчу твою обождать, поди, придется.

– Зато родом они как раз в версту друг другу. Орча – княжеской крови по матери, но отец ее, Равдан, хоть и из старшего рода на волоках, но самый там видный человек он сам и есть. Но и Тови… Все-таки его отец побочным сыном был. И они с Орчей друг друга уже знают. Когда он в ту зиму за мной в Свинческ ездил, они много раз виделись. Он, поди, ее вспомнит. Только она еще совсем девчонка была.

– Вроде бы оно и недурно… – протянула Эльга, быстро прикидывая, чем может обернуться, если Торлейв станет свояком Святослава.

– С его матерью, может, поговорить сперва? – предложила Прияслава. – Но едва ли она возразит: она сама ведь из простого рода.

– Пестрянка да, не из князей. И она давно сказала, что он сам себе жену выберет… Уж лучше с ним и поговорить. Тови – парень разумный, знает, что ему надо. А Святша знает?

– Никто пока не знает, я тебе первой говорю. Святослав Игморовой братии обмолвится, а что знает Желька, то через день уже в Царьграде слыхали. Пока не решено ничего, зачем болтать? Я и ему хочу сказать, чтобы никто больше не знал. А то услышат, сглазят, или тут же другие охотники набегут.

– Княжеским свояком-то всякому сделаться лестно, – согласилась Эльга. – Хочешь, я пошлю за ним?

– Пошли. Ты ему расскажешь…

– А что я-то? Сестра твоя, я ею не распоряжаюсь. А что я на все соглашусь, что его счастью поможет, он и так знает.

В это лето Торлейв очень много времени проводил у старшей княгини, Фастрид ворчала, что он ходит домой только ночевать. Однако когда за ним прислали со Святой горы с просьбой явиться немедленно, он без возражений сел на коня. У Эльгиной избы сидели среди ее бережатых двое-трое гридей с Олеговой горы, и Торлейв подумал, что мать навестил Святослав. Сердце екнуло: зачем он ему понадобился? Очень хотелось оставить всю эту сагу о Хилоусовом мече в прошлом и больше не отвечать ни на какие вопросы.

Но, войдя, Святослава Торлейв в избе не обнаружил – только Эльгу, Браню и служанок.

– Поди сюда, – позвала его Эльга. – Дело к тебе есть одно.

Торлейв всем видом изобразил готовность служить тетке-княгине.

– Тайное… – с самым загадочным видом протянула Эльга, поманила его к своей шомнуше