Читать книгу - "Последняя из рода Болейн - Карен Харпер"

— Сестра! Мария! Подойди ко мне. Как я рада, что ты приехала повидаться со мной! Мы давно не виделись.

Мария прищурилась, стараясь разглядеть Анну в полутьме занавешенного ложа. Занавеси на окнах были задернуты, несколько слабо горевших свечей освещали огромный стол рядом с ложем.

— Садись сюда, рядом со мной, чтобы я могла тебя видеть. А ты не изменилась, совсем не изменилась, Мария.

— Я изменилась в душе, Ваше величество. А когда я услышала о потере ребенка, меня это очень огорчило, сестра.

— Не надо говорить об этом. С тем покончено. Теперь уже всему конец. — Анна совсем похудела, на вытянувшемся лице под миндалевидными глазами залегли черные тени. Марии вспомнилось, как плясали эти глаза, какое лукавство, какое пламя горело в них. Она взяла в теплые ладони тонкую руку Анны.

— Я так рада, что вы захотели повидаться со мною, Ваше величество. Я скучала о вас все эти два года, часто думала о вас и молилась за… за ваше счастье.

— В последнее время Бог не слышит молитв Болейнов, Мария, но за добрые слова я тебе признательна. И, пожалуйста, называй меня сегодня просто Анной. Джордж всегда называет меня так, когда мы одни. Он мне рассказывал о твоем ребенке, о твоем доме. Я велела ему рассказать о тебе все-все. По его словам, там что-то вроде маленького Гевера, а тебе как раз это и должно нравиться.

— Верно, Анна. Мне на самом деле там очень нравится.

— Тебе так хорошо-хорошо там со Стаффордом? А он по-прежнему любит тебя?

Умоляющие нотки в голосе Анны, ее возбужденное лицо напугали Марию. Анна была такой ласковой, так отчаянно молила о любви, что это вселяло даже больший страх, чем неистовство и бурные вспышки гнева, которые врезались в память Марии и которые пугали ее прежде. По щеке Марии скатилась одинокая слеза.

— Это так, я же знаю. Не бойся сказать мне. У тебя есть мужчина, который любит тебя по-настоящему, да еще и два сына. Я теперь со всем этим смирилась, Мария. Не бойся, здесь тебе ничто не грозит.

— У тебя, Анна, есть Елизавета, а Кромвель говорит, что она красавица, и Его величество очень ее любит.

— Он не может не любить ее, ведь она такая умненькая. И рыжеволосая, как он сам. Но в мнении королей дочери не многого стоят, такие вот дела. Поскольку это будет зависеть от короля, принцесса Елизавета так и проживет всю жизнь и умрет принцессой. Но нам с тобой сейчас необходимо позаботиться об одном деле, а уж потом можно просто поболтать. Пожалуйста, подай мне документ, который вон там лежит. Я повинна в том, что слишком долго пренебрегала членами нашей семьи, нуждающимся в моей любви в награду за ту добрую службу, которую они мне сослужили.

— Значит, вы прощаете меня, Ваше… Анна? А я так мечтала об этом все годы!

— Да, Мария, не плачь. У тебя на лице всегда написаны все твои мысли и чувства, ты и не старалась этого скрывать. Хотя думаю, что в такой деревне, как Уивенго, тебе скрывать их нет нужды, не то что в этом змеином гнезде. Этот документ возвращает тебе все права по опеке над своим сыном Генри Кэри после моей смерти, и…

— Твоей смерти?! Не нужно, Анна, прошу тебя…

— Помолчи и послушай, Мария. Королева привыкла к тому, что ее все слушают: придворные, доносчики, кто угодно, — кроме ее супруга, разумеется. Его величество дошел до последней крайности, а я стою ему поперек дороги.

— Прошу тебя, не надо говорить о смерти, Анна. Ты же так молода!

— А чувствую себя совсем старухой, Мария. Так вот, до самой моей смерти мальчик будет получать ежегодное содержание, равное доходам от тех земель, которые Его величество отобрал у него в свое время, после смерти его отца. — Анна оторвала взгляд от документа и перевела его на напряженное лицо Марии. — Я стала гордиться тобой, когда ты велела Джорджу передать отцу, чтобы он держался подальше от твоего сына, Мария. Уж можешь поверить, я заставила Джорджа передать это все отцу слово в слово.

— И что сказал на это отец?

— Он, кажется, списал все на то, что ты рожала и не могла отвечать за то, что говоришь, но вообще-то его это немало обескуражило. Он, должно быть, полагал, что год отлучения от придворных гнусностей послужил тебе достаточным наказанием… Да, так вот, что касается Гарри. Два месяца в году он может жить у вас со Стаффордом в Уивенго или в любом месте, где вы будете.

— Ах, Анна, я так тебе благодарна за это! Лучшего подарка ты и сделать мне не могла! — Мария обняла хрупкое, напряженное тело Анны и вздрогнула, обнаружив под пышным шелковым платьем, что та совсем исхудала. Анна медленно обвила руками плечи Марии.

— Отпусти меня, Мария, — сказала она всего через минуту. — Есть другой вопрос — твоя дочь Кэтрин. Принцессе теперь три года, ей не помешает время от времени иметь компаньонку в Хэтфилде. А потом, когда ее отец будет призывать Елизавету ко двору, Кэтрин сможет возвращаться к вам в Уивенго. У нее будет приличное содержание, а наставник — лучше, чем она имела, когда жила у принцессы Марии с ее Маргарет.

— Мы с господином моим супругом не знаем, как и благодарить тебя, сестра, милая.

— Послушай, ты должна сохранить эти документы в целости — на случай, если отец или кто другой вздумает оспаривать твои права, а меня поблизости не будет. Еще одно дело, последнее. Подай-ка мою шкатулку с драгоценностями. Она там, за резной панелью, я всегда ее там держу.

Мария взяла тяжелую шкатулку и поставила на ложе рядом с Анной.

— Поверишь ли, Мария, здесь лишь одна десятая моих драгоценностей, не считая еще коронационных. Остальное хранится под замком, но очень скоро я прикажу прислать их мне сюда — небольшими частями. Есть вещи, которых он никогда не сможет получить назад, чтобы украсить тощую шейку Сеймур или еще кого-то. После меня они по праву должны перейти к Елизавете. Понимаешь?

Мария, с широко открытыми от удивления глазами, кивнула, недоумевая, что еще затеяла Анна. Позволит Стафф Марии участвовать в этом? Мария Тюдор некогда взяла самоцветы у Франциска, а потом, когда это открылось, ей пришлось жестоко поплатиться.

— Я послала некоторые украшения матушке, чтобы она сохранила их до совершеннолетия Елизаветы. Матушка поклялась ничего не говорить об этом отцу. Я хочу, чтобы кое-что другое хранилось у тебя, а вот эта вещица — для малышки Кэтрин. — Анна выпустила из тонких пальцев тяжелую нитку жемчужин, крупных, как турецкий горох. — Я не сомневаюсь, что могу тебе доверять. Ты сохранишь все это для моей дочери, если сама я по тем или иным причинам сделать этого не смогу.

— А как же иначе!

— Кромвель не должен об этом знать. Можешь спрятать их в платье? Нет, нет, я дам тебе вот эту ладанку с благовониями. Такие ладанки вошли сейчас в моду, никто ни о чем и не догадается.

— Да я ведь и не знаю, что теперь в моде при дворе, а что нет, сестра.

— В моде жестокость и предательство, Мария, но так всегда и было. Из записки, которую отец прислал из Элтгема, я узнала, что король завтра возвращается, желает устроить очередной пышный турнир. Я хочу там присутствовать. Мне нельзя выказывать ни малейшего страха, иначе он меня съест с потрохами. Ты можешь остаться и отправиться туда вместе со мной? И Стафф тоже? Это придаст мне немало сил, чтобы выдержать все смешки и перешептывания после… после смерти моего маленького сына. Прошу тебя, Мария. Его величество на нас и внимания не обратит, так что не бойся его. Так ты останешься со мной, Мария?