Читать книгу - "Неукротимый - Сандра Дюбэй"

– Наконец-то! – радостно сказал он низким басом. – Когда «Друг» вернулся в порт и мы узнали о том, что случилось…

Он вздохнул и сильнее прижал Шайну к себе.

– Этого не передать словами, моя милая. Я думал, что уже никогда не увижу тебя. Ты и представить себе не можешь, что я пережил за эти дни… Единственная дочь моего бедного брата…

Шайна была тронута и одновременно смущена. Она хорошо помнила письмо, в котором дядя приглашал ее в Монткалм – оно показалось ей тогда таким формальным и холодным. Шайна еще подумала, что в словах дяди очень мало тепла и искренней заботы – скорее он просто старался с достоинством выполнить свой долг перед племянницей, волею судьбы оставшейся сиротой – беспомощной и нищей.

– Мне удалось бежать, – пояснила она, – и посчастливилось встретить доктора Лейтона. Он был так добр, что прервал свое деловое путешествие в Вильямсбург для того, чтобы привезти меня к вам в целости и сохранности.

– Не могу передать, как я вам благодарен, – сказал лорд Клермонт, протягивая Йену руку. – Не окажете ли вы нам честь своим посещением? Мы были бы очень рады видеть вас на нашем семейном торжестве в честь чудесного спасения моей племянницы!

– Весьма сожалею, милорд, – ответил Йен, а Шайна при этих его словах испытала большое облегчение. – Но мои дела в Вильямсбурге не могут больше ждать. Я должен ехать немедля.

Шайна надеялась, что это все, но напрасно. К ее огорчению, дядя продолжал:

– Будьте внимательны на дороге, сэр! До Вильямсбурга более четырех лиг, и путь лежит через Черные Болота. Погода в последние дни была дождливой, и теперь там, я полагаю, непролазная топь. Скажите своему кучеру, чтобы он был поосторожнее!

– Благодарю вас, сэр, – ответил Йен. – Я последую вашему совету.

– Отлично. Ну а потом, когда вы закончите все свои дела? Тогда-то вы не откажетесь быть нашим гостем? Позвольте нам отплатить за вашу доброту.

Темные глаза Йена взглянули – но не на лорда Клермонта, а на Шайну – с теплотой и признательностью.

– Возможность еще раз увидеть мисс Клермонт будет для меня лучшей наградой, – мягко сказал он.

Дядя внимательно посмотрел на Йена, на Шайну, затем снова на Йена, словно пытаясь проникнуть в мысли молодого доктора. Затем негромко прищелкнул языком и кивнул головой.

– Хорошо! – пробасил он. – Будем ждать вас, доктор. А теперь, я полагаю, нам пора домой.

Шайна вместе с дядей покинула таверну, сопровождаемая напутствиями Йена, не перестававшего желать им всего самого лучшего и заверявшего, что он навестит их, как только закончит свои дела в Вильямсбурге. На улице они сели в поджидавшую их коляску, запряженную четверкой прекрасных лошадей серой масти.

– Мне кажется, этот молодой человек испытывает к тебе самые нежные чувства, моя дорогая, – заметил Артур Клермонт, когда экипаж покатил прочь из города по направлению к Монткалму.

– Вполне возможно, – рассеянно ответила Шайна, с наслаждением подставляя лицо легкому ветерку, дувшему со стороны моря. – Вполне возможно, сэр.

– Сэр? – возмущенно сверкнул голубыми глазами Артур. – Навсегда забудь эти глупости. Я – твой дядя. Дядя Артур. Так и зови меня впредь, пожалуйста!

Затем он сбавил тон и добавил мягким басом:

– Детка моя! Я не хочу мучить тебя расспросами о том, что тебе довелось пережить в руках этих мерзавцев. Может, тебе совсем не хочется делиться со мной своими переживаниями. Но я надеюсь, что если со временем ты все-таки решишь сделать это, знай – я выслушаю тебя в любое время и окажу тебе любую помощь, какую только смогу. Так что прошу тебя: со всеми трудностями обращайся немедленно ко мне…

– Спасибо, дядя, – прошептала Шайна.

Она была благодарна ему, но не могла представить себя рассказывающей лорду Клермонту о том, что сделал с ней Габриель Форчун. Нет, ей не хотелось даже вспоминать об этом человеке. Снова в голове Шайны возникло лицо Габриеля с пронзительными зелеными глазами и та ночь на борту «Золотой Фортуны»…

Шайна тряхнула головой, решительно отгоняя навязчивые воспоминания.

Некоторое время они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. Шайна дышала полной грудью, любуясь прекрасными видами сельской природы. По краям дороги тянулись луга, буйно зеленеющие после дождей, усыпанные желтыми, синими, красными огоньками полевых цветов. Стояла полнейшая тишина, и Шайне казалось, что она находится в каком-то сказочном мире – вне времени и пространства.

Но вот вдали показались освещенные ярким солнцем, крытые красной черепицей высокие острые крыши.

– Приехали, – прервал затянувшееся молчание лорд Клермонт, когда карета свернула и покатилась сквозь арку каменных ворот, украшенных лепными изображениями ананасов – традиционным символом гостеприимства. – Монткалм.

Карета быстро миновала небольшой лесок, тянущийся по краю обширных табачных плантаций. Сделав плавный поворот, она подкатила к большому красивому дому, выстроенному в григорианском стиле и окруженному цветущим садом, сбегавшим вниз, к сверкающей на солнце реке. Дом был высокий, двухэтажный, с крутой крышей, по углам которой возвышались тонкие трубы дымоходов. Выложенный из камня, со сверкающими большими окнами, дом производил впечатление жилища солидных, богатых людей.

Когда карета подъехала еще ближе, Шайна заметила маленького негритенка, который быстро взбежал вверх по ступеням крыльца и скрылся за входной дверью.

«Грум!» – догадалась Шайна. Держать в доме таких негритят было модно в богатых английских семьях. Их наряжали в шелковые курточки и заставляли сопровождать во время прогулок своих хозяек, неся на руках вслед за ними маленьких комнатных собачек. Этих негритят привозили в Англию отсюда, из Америки, отрывая малышей от родины и от семьи. Правда, и избавляя их при этом от утомительной и тяжелой работы на плантациях – вроде тех, что они проезжали совсем недавно.

Дверь снова распахнулась, едва карета остановилась возле дома, и на ступенях появились две женщины. Шайна поняла, что одна из них – ее тетя, Франческа, а вторая – кузина по имени Ребекка. Беглого взгляда, брошенного Шайной на них, пока она выбиралась из кареты и поднималась на крыльцо, было недостаточно, чтобы понять – рады ли они спасению Шайны так же искренне, как, безусловно, был рад дядюшка Артур.