Читать книгу - "Планы на ночь - Наталья Потемина"

Утро вечера умнее, и это радует. Все хорошо как никогда, только надо в это поверить. И я стараюсь верить, во что бы то ни стало.

А в это утро не стало снега. Ну совсем! На корню пропал, исчез, расплавился. Обширный пустырь перед моим домом превратился в зеленовато-коричневое футбольное поле, которым дворовая ребятня не спешила воспользоваться. Поле, как и весь город, было сплошь обложено крупнокалиберными минами, и любое неосторожное движение или шаг в сторону с нахоженной тропы мог обернуться взрывом кучи собачьего дерьма, лишь слегка схваченного тонкой сухой коркой.

Среди всего этого милитаристского великолепия всюду торчали кнопки цветов мать-и-мачехи, и верилось, что зеленые победят, и коричневые скроются из глаз до следующей партизанской зимы.

Захотелось надеть что-нибудь голубое и розовое, чтобы закрепить свое замечательное настроение. Но с розовым у меня всегда были нелады, а из голубого, пригодного к употреблению по такой погоде, остались только джинсы, и я не преминула ими воспользоваться. Пуговица с трудом, но застегнулась. Правильно говорит Юлька, жрать меньше надо. С завтрашнего дня на кефир, яблоки и черный хлеб, а то в приличном обществе раздеться будет стыдно.

Чья бы, не побоюсь этого слова, корова мычала. Не далее как вчера раздевалась и не далее как завтра, быть может, разденусь вновь. Или все-таки погодить? Если бы я была умная и опытная стерва, я так бы и сделала. Пропала на недельку-другую, пусть помучается. Но из двух мучеников, первым сдается слабейший. А слабейший — не надо рассказывать кто. Так зачем мучиться, если уже сегодня нет сил? Если уже сегодня за моей спиной шевелятся и вздрагивают маленькие и прозрачные, как у стрекоз, крылья. Не белые лебединые, а крошечные, слюдяные, эльфовые крылышки, которые хоть и не могут поднять меня в облака, но состояние полета я с ними уже испытываю. А может быть, это крылья любви? Да разве они такие? Батюшки, какое грозное словосочетание — крылья любви. Но никто, моя дорогая, тебя за язык не тянул. Что сказано, то сделано, только мурашки по коже. Крупные такие, наглые. Начинаются где-то в паху и распостраняются по всему телу, как зараза, со скоростью ветра. И такая мурашкообразная ветрянка поднимается к самой голове, приподнимает волосы у корней и, немного ослабев, мчится вниз, снова через пах, по коленям, икрам и пальцам ног. Радость небольшая, я вам скажу. Микроскопический оргазм без права передачи удовольствия близлежащему товарищу по счастью.

Где ты, мой товарищ по счастью? Что сейчас делаешь? Наверное, спишь как ребенок и видишь постэротические сны? Найди там для меня маленькую блатную роль. Я буду слушаться тебя беспрекословно, и ты, заметив наконец скромную статистку, скажешь: «А вот вы, я вам говорю, барышня, подойдите поближе». И я подойду. А ты одной рукой обнимешь меня за плечи, а другой поднесешь ко рту матюгальник и крикнешь: «На сегодня все свободны!» И все станут расходиться, а мы уединимся в твоем режиссерском вагончике и будем репетировать до утра, пока ты не поймешь, что мое, хоть и скромное, но дарование, выше всяких похвал.

Но чем плоха ночь? Тем, что она имеет обыкновение заканчиваться, и наступает утро, а с ним незаметно, как старость, подкрадывается вопрос: что делать? Кто виноват, не спрашиваю, это и так понятно, без объяснений.

Виновата девочка-марионеточка, которая снова начинает переживать и дергаться. Что делать, мама дорогая?

А ничего! Быстро-быстро перебирай ножками — и на улицу, к цветам, небу, солнцу и людям хорошим и плохим. Ведь если люди нарождаются, значит, это кому-нибудь нужно?