Читать книгу - "Хозяйка постоялого двора "Рыжая лисица" - Айлин Лин"

долго не пришлось, через четверть часа оригинал моего завещания лежал на столе Ника. Деловито проверив документ, старик положил лист в конверт и отдал Ллойду:

- Снеси в канцелярию.

- А теперь перейдём к вопросу оплаты ваших услуг, - стоило двери закрыться, вздохнула я, мысленно готовясь расстаться со своими кровными.

К моему великому изумлению, озвученная старичком сумма, была гораздо меньше предполагаемой.

- Н-но... - нахмурилась я, ничего не понимая.

- Вы ведь не дали мне договорить, - хитро прищурился мужичок-старичок: - Я знавал вашего отца, и граф Леман лично просил помочь вам, ежели возникнет такая необходимость, вот только отчего-то за помощью вы обратились не ко мне, а к Жоку. И мне сие обстоятельство несколько ошеломило. Пульриц ведь, мхм... М-да. О коллегах говорят либо никак, либо только хорошее, но вы сами всё разумеете, - развёл руками старичок.

"Если честно, слабо понимаю. Я упала и ушибла голову, и все воспоминания меня покинули", - хотелось сказать вслух, но сумела вовремя прикусить язычок. Не стоит болтать на каждом углу, что есть проблемы со здоровьем. Бережёного, как говорится.

- А заставлять вас пользоваться именно моими услугами как-то неправильно, не буду же я бегать за вами с просьбой обратить на меня внимание, - криво улыбнулся Олдредж.

Расставались мы вполне довольные друг другом. Я была уверена, ушлый поверенный получил от моего биологического отца внушительную сумму за возможные услуги для меня в будущем. Скорее всего, граф даже сказал об этом Эйле, но я-то ничего не помню! Вот только девушка не послушалась советов отца...

Отогнав воспоминания о странном старике-поверенном, выдохнула: я почти дома, правда, прибуду в окружении людей Джека. Даже любопытно, какой он, этот блахародный разбойник с большой дороги.

К постоялому двору подъехали через полчаса неспешного хода. Ныли рёбра и чуток тянуло в пояснице, но в целом я чувствовала, что стремительно иду на поправку. Ещё бы немного воспоминаний прежней хозяйки тела вернулось, но тут уж ничего не поделать - их как не было, так и нет.

Въехав во двор, не стала больше притворяться спящей, резко дёрнула задвижку и выглянула наружу: вокруг копошился народ, занимаясь повседневными рутинными делами. Но что-то в их облике и в том, какие резкие движения они совершают, меня напрягло. Тут и там вразвалочку, словно хозяева, бродили странные неухоженные бородатые мужики.

Та-а-ак...

Карета толком не успела остановиться, а я уже выпрыгнула наружу и опрометью кинулась в дом, крепко прижимая к груди заветную корзину.

- Госпожа! - неслось мне вослед, но я даже не приостановилась - сердце тревожно стучало. Маленьким вихрем ворвавшись в обеденную залу, чуть притормозила, осмотрелась: те же подростки и старики, все что-то делают, кто-то моет полы, кто-то натирает столы, а кто-то стены.

- Где Шелька? - воскликнула я, вглядываясь в лица людей. Те попрятали взоры, лишь бы не смотреть мне в глаза, - я спрашиваю: где моя Шель?!

- В конюшне, - прозвучал ответ со стороны лестницы. По ступенькам медленно, даже величественно спускалась Донела. Шикарная коса была перекинута через плечо и колыхалась на внушительной груди в такт шагам.

Я прищурилась:

- Что она там делает?

- Страдает. Поскольку солгала, скрыв твоё отсутствие. Джек строго-настрого наказал нам не выпускать тебя за пределы постоялого двора. Ты очень важна для него, он о тебе заботится.

Стараясь не дать гневу прорваться наружу, подозревая худшее, я, чеканя каждый шаг, буквально вбивая пятки в пол, вышла во двор. И так же промаршировала до сарая. Никто не чинил препятствий, а наоборот, завидя выражение на моём лице, стремился освободить дорогу.

Скрипнула деревянная дверь, и вот я внутри.

- Шелька! - громко позвала я, в ответ тишина.

- Она тама, - из бокового денника выглянул один из конюхов, вроде его имя Олав, грязный палец ткнул в самый конец большого строения, и я поспешила в указанную сторону. Олав пристроился позади, негромко докладывая о случившемся.

Женщина нашлась на ворохе сухой травы, она лежала на боку, глаза её были плотно закрыты. Старушку укрыли старым, но чистым пледом. Подойдя к помощнице, осторожно коснулась её хрупкого плеча. Тихий стон раздался в ответ, а меня, даже через ткань опалил жар её кожи.

Шель получила десять плетей, её спину исполосовали алые раны, уже успевшие зарубцеваться.

- Кто, говоришь, это сделал? - я не узнавала свой голос - тихое утробное рычание.

- Данелка собственными руками, - шарахнувшись в сторону, проблеял паренёк.

- Почему никто не воспрепятствовал?

- Так, ведь, это... - начал мямлить он, а я с каждой стремительной секундой теряла остатки благоразумия.

Трусы.

Перед моими глазами колыхнулась алая пелена гнева. Ищущим взором уставилась в стену, стараясь не разреветься. И тут увидела их.

- Отнеси Шельку в мою опочивальню, - велела я стальным, ледяным тоном. - И корзину мою туда же снеси. Ясно?! - последнее слово рявкнула так, что единственная старая лошадка, стоявшая в стойле напротив, от неожиданности тихо заржала.

Сорвав со стены два внушительных сыромятных кнута, с хрустом в суставах прокрутила кисти и рванула на выход.

- Ах ты, гадина такая! ...! - проорала я что есть мочи.

Данела, стоявшая неподалёку от конюшни, завидев опасность в моём лице, хотела было рвануть прочь, но хищно щёлкнувший прямо перед её прекрасным ликом кнут заставил деваху притормозить и замереть испуганной крысой.

- За всё надо платить, а за мерзкие дела вдвойне! - оскалилась я и занесла руку для удара...

Глава 12

Алая пелена, застившая взор, поблёкла. Мои руки от самого плечевого пояса до кистей свело судорогой, аж до боли! Рёбра готовы были сломаться окончательно, а затылок полыхал жгучим пламенем. Дыхание с трудом вырывалось из ходившей ходуном груди - настолько я устала, а всего-то нанесла с пяток ударов!

Валяющаяся под моими ногами Донела надрывно стонала, на секунду показалось, что чрезмерно, словно притворно. Неважная из неё актриса. Мне даже одежду на её плечах надорвать не удалось - настолько несильными были потуги нанести этой гадине те же раны, что и она бедной старушке.

Моё тело оказалось недостаточно окрепшим.

И дух, как оказалось, тоже.

Когда сошла первая волна гнева, я пожалела о своём поступке: так неправильно, ведь по факту уже ничего не исправить. Можно лишь, пока не поздно, не дать Шельке умереть. Но зато будет этой высокомерной девице уроком - на любую силу найдётся сила больше и масштабнее.

Выдохнув, опустила руки. И посмотрела