Читать книгу - "Хозяйка скандального салона "Огонек" - Марика Полански"

глубина и время... – Я почесала затылок и задумчиво посмотрела на сжатую в кулак руку. – Эм… Неувязочка…

Алекс широко улыбнулся, подошел книжному шкафу и выудил из его нутра лист бумаги и карандаш.

- Сейчас покажу, - он сел за стол и вытянул ноги. Я с любопытством склонилась над столешницей, глядя, как он выводит линии координат. – Согласно этой теории, Вселенная существует в нескольких измерениях. Нам, простым смертным доступно лишь несколько. Нулевое измерение – это точка. У нее нет ни длины, ни высоты. Первое – это длина, вторая – высота, третья глубина. По сути это наш мир, в котором мы живет. Четвертое…

- Четвертое – это время.

- Именно, - согласно кивнул муж. – Но во времени мы живем лишь по одной линии от рождения и до смерти без возможности попасть в какую-то точку. В отличие от первых измерений, где можем свободно двигаться.

Я перебралась с кресла на диван и положила голову на плечо Алекса. Теплый аромат имбиря и мускатного ореха с нотками цитрусов щекотал ноздри. Прикрыв глаза, я уткнулась носом в его шею и шумно вдохнула.

- Щекотно, - со смешком произнес Алекс. – Ты отвлекаешь меня от объяснений. Я могу сбиться с мысли.

- Хорошо-хорошо, - я примирительно подняла руки.

Он прищурился. Улыбка на его лице стала шире, а тело напряглось, словно он увидел в моем жесте подвох.

- Что это за козий взгляд? Что ты уже задумала, Огонек?

Я попыталась придать лицу невиннейшее выражение. Однако бросила взгляд на его ухо в надежде, когда Алекс отвлечется на разъяснения, тихонько укусить его за мочку. Большинство восприняла бы такие шуточки, как ребячество, недостойное для взрослых и серьезных людей. Однако нас объединяли не только штамп в паспорте, кольца и одна фамилия на двоих, но и вещь, которая доступна только тем, кто действительно любят друг друга. А именно совместное занятие идиотизмом.

Впрочем, обмануть мужа мне не удалось. Он закрыл ухо ладонью и продолжил дальше рассказывать:

- Так вот… - он покосился на меня и принялся рисовать еще одну схему. – Согласно этой теории, мы создаем другую реальность, но в другом измерении. Например, мы сейчас с тобой счастливо женаты, а в другом – так и не поженились, потому что ты постеснялась и отказала мне в свидании, - он поймал мой недоумевающий взгляд и легонько щелкнул по носу. С шестым еще сложнее. Допустим, тебе сейчас семьдесят лет, и ты стала известным палеонтологом, который читает лекции об истории древних животных по всему миру. Но, чтобы такое случилось, тебе бы пришлось пройти через пятое измерение, то есть вернуться в детство, и пойти вместо школы в кружок юного натуралиста…

Я попыталась себе представить подобное. Но от усилий лишь разболелась голова.

- То есть в шестом измерении возможны переходы во времени и событиях.

Алекс возвел глаза к потолку и потряс рукой.

- Ну примерно так… Но все это в рамках одной реальности. Но при этом изначальные условия неизменны. То есть ты родилась в одной и той же семье, с одними и теми же людьми. А вот что ты будешь делать дальше и какой отрезок своей жизни решишь изменить – зависит от тебя.

- Ага, - глубокомысленно произнесла я и почесала затылок. Выдать нечто умное, чтобы поддержать разговор не получилось, так как я застряла еще на попытках представить все многообразие различных себя в пятом измерении.

- А вот в восьмом измерении добавляются еще бесконечное количество начал и будущего. То есть ты родилась и семье бедняка, и в семье какого-нибудь графа. При этом все твои личности имеют различные жизненные пути. И при этом ты в любой момент можешь поменять что угодно: от начала и до конца. В девятом измерении появляется бесконечное количество Вселенных, где могут действовать совершенно другие законы, отличные от земных.

- А десятое? – чуть севшим голосом спросила я, чувствуя, как в голове начинает закипать мозг.

Алекс улыбнулся так, что в груди шевельнулось подозрение, что напоследок он приберег контрольный в голову.

- Вообразила все эти варианты событий и возможностей в бесчисленных вселенных? – он приподнял правую бровь и занес руку с карандашом над бумагой. – А теперь просто осознай, что все это – лишь одна точка.

В этот момент раздался громкий и протяжный свист чайника. Алекс поднялся с дивана и вышел на кухню, оставив меня разглядывать расчерченный лист бумаги. Щелкнула ручка газовой плиты, и через мгновение муж появился в дверях.

- Тебе долить воды? – и, не дождавшись ответа, наполнил опустевшую кружку до половины.

Надо же! За разговором и не заметила, как выпила весь чай.

Серая кошка запрыгнула мне на колени, не постеснявшись при этом несколько раз провести хвостом по моему лицу. Я скривилась и, подхватив животное под мягкий пушистый живот поставила ее на диван. Она недовольно мяукнула и запрыгнула на спинку, обтянутую серым покрывалом.

- Все это очень интересно, но непонятно, - я машинально почесала кошку за ухом. Та довольно заурчала и свернулась клубочком. Лишь янтарные глаза с темными прожилками пристально продолжали следить за мной.

- Представь нить и бусинки на ней, - Алекс снова сел рядом и, подхватив мои ноги, закинул к себе на колени. - Каждая бусинка - это наша Вселенная. Мы можем двигаться только по нити вперед или назад. Но если ты посмотришь на нить сверху, ты увидишь бусинки рядом. Это и есть параллельные миры, другие измерения. Отсюда и возникает ощущение, что все взаимосвязано, но мы не можем повлиять на то, что происходит в других бусинках. Понимаешь?

Я задумалась, пробежав кончиками пальцев по его плечу.

- А что тогда насчет души? Она может путешествовать между этими измерениями? Переходить от одной бусинки к другой?

- А вот это, - он вздохнул и погладил меня по коленке, - и есть самый волнующий вопрос, Огонек. Существует версия, что мы приходим в этот мир, чтобы чему-то научиться. Любви, милосердию, состраданию. Много чему. Лишь выучив эти уроки, мы можем идти дальше.

- Но как же тогда быть с теми, кому не суждено родиться? – воскликнула я. - Или кто рождается и умирает, так и не познав этот мир? Или те, кто стал жертвой убийства, катастрофы или трагической случайности?

- Значит, в этом есть какой-то опыт для души. То, что мы видим, как вселенскую несправедливость, но лишь однобоко. Как двухмерную