Читать книгу - "Таблетка от всего - Лора Патрик"

Однако как только она приблизилась к «чероки», пассажирская дверца распахнулась как по волшебству и она невольно хихикнула. Большая рука высунулась из дверцы и поманила ее внутрь.

— Долго же ты собиралась. И ради бога, лезь сюда, пока кто-нибудь из них нас не обнаружил.

— Кто-нибудь из кого? Из ребят?

Крэйг прислонился к дверце водителя и положил ногу на сиденье.

— Уровень шума в моем доме грозит полной глухотой. И это твоя вина. Если бы ты не согласилась устроить девчонкам вечеринку с ночевкой, Джон не явился бы с вытянутой физиономией и с жалобой на то, как давно он не приглашал к себе ребят. Я все еще не верю, что так купился. Да залезай, залезай.

Крэйг видел, что она нервничала. Аналогичное происходило и с ним, но он не хотел, чтобы это было заметно.

— Мне пришло в голову, что у нас одновременно возникла одна и та же проблема: ни покоя, ни уединения и некуда пойти. Мне кажется, я помню, как жаловался на это в семнадцать лет. Сейчас я чувствую себя так, как будто снова потихоньку удрал из дома, правда.

— Хуже, — призналась она и села, неплотно закрыв дверь, но не обратила на это внимания. Она искала в темноте его взгляд настороженно, как ягненок перед волком.

Импровизированное свидание посреди ночи разбудило у Карен любопытство и чувство юмора. Но Крэйг мог видеть, что она не так уж уверена в том, на что согласилась. В сгорбленных плечах чувствовалось напряжение. Она не знала, куда девать руки.

— Я действительно не должна оставлять девочек одних надолго…

— Пятнадцать минут максимум, по моим подсчетам, если говорить о мальчиках.

На самом деле мальчики были чистое золото. Они тихо играли в покер, и Крэйг сказал Джону Джэйкобу, что его можно найти по телефону у сестры. Но Карен приободрилась, когда услышала про лимит времени. Она откинулась на спинку сиденья и подложила под себя ногу, чтобы не выглядеть так, будто готова в любую минуту убежать.

— Чем это пахнет? — поинтересовалась она.

— Пиццей. Плюс пара банок воздушной кукурузы, украденной из ребячьих запасов. Ты есть хочешь? — Он бросил на нее темный взгляд, протянув руку на заднее сиденье. — Лучше, чтобы хотела. Я не могу слопать все это один. Сыр, ветчина, сладкий перец и целый миллион маслин…

— Маслин?

— Мальчишки только пиццу не сожрали полностью, — сухо ответил Крэйг.

Это была неправда, так как он пригрозил всей банде смертной казнью, если они хотя бы коснутся пиццы.

— Пришлось взять маслины.

Он бросил ей на колени пачку салфеток, потом потянулся за картонной коробкой.

— Столового серебра нет. Этого я не предусмотрел. Мне просто внезапно пришло в голову, что тебе тоже может понадобиться несколько минут отдохнуть от бедлама.

— Маслины, — повторила она. Вернее, пролепетала. Она всегда любила маслины. Маслины, а не зеленые оливки.

Однажды, в три утра, когда она была беременна Джоном, Крэйгу пришлось обыскать весь проклятый городишко, чтобы найти лавочку, которая была еще открыта и в которой продавали маслины. Когда он добрался домой, она опустошила целую банку.

— Пожалуй, кусочек пиццы, — сказала она чопорно, но съела четыре, откинувшись на сиденье, крутя в руках ломтики сыра и усеяв крошками всю машину. Слишком поздно Крэйг вспомнил, что никто не вызывал у него таких приступов смеха, как Кара. Она кричала на него, когда он обвинял ее в обжорстве. Когда мимо проехала машина, они нырнули вниз, как дети, боящиеся, что их застукают. Карен смеялась и не могла остановиться, когда сочный зеленый перец шлепнулся ему на колени.

Они не говорили о детях, о семье, о работе, а просто болтали: о форме луны, о пестром тощем коте, который однажды увязался за ней домой, о том, как бездарны они оба в фотографировании. Карен рассказала о том, что начала изучать китайскую историю, а он не имел об этом понятия, так же как и она не знала, что он занят сейчас с местными политиками.

Они не пытались задерживаться ни на одном предмете. Карен, естественно, касалась большего числа тем, чем он, но это было понятно, так как сидящая рядом с ним бывшая жена вносила смятение в его мысли.

Он убедил себя, что имеет этичные, честные, логические причины увидеть ее снова. Две недели назад страсть вспыхнула между ними, как пожар в сухом лесу. То же самое взрывное волшебство возникло, прокралось в поцелуй на заднем дворе.

Крэйг думал: он понял, что происходит. Они расстались, поскольку доводили друг друга до бешенства. Развод успешно разорвал этот порочный круг, но в конечном счете это был всего лишь юридически оформленный клочок бумаги. Их отношения никогда не имели конца, финишной черты, всех ответов, завершения. Он думал, что если они попытаются поговорить друг с другом искренне, взаимопонимание может помочь им обоим в дальнейшей жизни.

Лунный свет просачивался через ветровое стекло, делая ее кожу мягкой и бледной, как ваниль. Рваный воротник свитера открывал ее белое горло. Шелковые золотые пряди падали на лицо, когда она смеялась. Она пахла дамасской розой, и он помнил этот запах. Он вспомнил, как они сидели в отцовском грузовике, припаркованном где-то, где они могли быть одни, как ему достаточно было просто быть с ней, чтобы весь мир исчез, и как ему не хотелось позже отвозить ее домой.

Когда с пиццей было покончено, он собрал все в коробку и бросил назад. Карен еще слизывала крошки с пальцев, еще не вытерла губы после глотка колы. Крэйг глядел на нее, ясно понимая, что все его праведные рассуждения о «взаимопонимании» и «завершении» не стоили ломаного гроша.

Он хотел быть с ней, как сейчас. Вдвоем. Неважно, какой ценой и с каким риском.

— Риордан, я должна идти.

— Я знаю.

— Я сомневаюсь, что девочки заметили, что меня нет, но ты представить себе не можешь, что они могут натворить в доме…

— Я знаю, знаю.

Она поставила ноги на пол, положила руку на ручку, но не открыла дверцу. Она заколебалась, потом прошептала:

— Какой позор. Абсолютный позор встречаться украдкой в нашем возрасте. Прятаться. Безусловно, это самая неприличная пицца, которую я когда-либо ела.

— Потому она и оказалась такой вкусной?

— Какие могут быть сомнения? — хихикнула она, смех танцевал в ее глазах, но потом ее тон смягчился:

— Спасибо, Крэйг.

Он сдерживался, чтобы не поцеловать ее, и твердил себе, что порядочный человек должен оставить ее в покое, так как она боится новой обиды, а у него слишком много постыдных воспоминаний о неприятностях, в которые он впутывал ее в прошлом.

Однако, когда он нагнулся поближе, Карен сделала губительную ошибку. Она не отодвинулась и не шевельнулась, когда он взял в руки ее голову, а только пристально посмотрела на него. Ее глаза при этом лихорадочно блеснули, в них светились подозрительность и желание сразу.