Читать книгу - "Новый мир для Элиз. Хозяйка пиццерии - Оксана Гринберга"

– Давайте сразу же перейдем к делу, – Малдрик Хесс выловил одну из папок из шкафа, после чего уселся с ней за стол. – Начнем с имущества покойного господина Таррина…

И уже в следующую минуту поток новостей буквально сбил нас с ног, хотя мы и сидели.

Да, дом на улице Прудовой, 12 и в самом деле куплен Иго Таррином, и это была хорошая новость. Но плохих оказалось значительно больше.

Во-первых, на счетах Иго Таррина не имелось ни единого дукара, потому что денег на них никогда и не было. Ломбардщик из Сирьи не доверял банкам, поэтому хранил все свои средства…

Где именно? Этого господин Хесс не знал.

Только то, что у Иго Таррина не имелось ни вкладов, ни сбережений. И никакой суммы в сейфе поверенного, которую тот мог бы передать дочерям покойного на достойную жизнь в столице!

– К тому же ваш отец задолжал мне за последние месяцы порядка пятисот дукаров, – сообщил он сестрам. – Но в нынешней ситуации я готов немного подождать с выплатой. Разумеется, в пределах разумного

Беата побледнела, а Регина всплеснула руками:

– И как же мы вам заплатим, если у нас нет ни единого дукара?!

На это лицо господина Хесса приняло вежливое и отстраненное выражение, и он в очередной раз принес сестрам свои соболезнования.

– Мы найдем деньги, – заявила я. Мне не хотелось, чтобы Регина с Беатой пытались вызвать жалость у того, у кого ее не имелось по определению. – Но давайте займемся документами на дом.

– Ах да, дом! – вежливо отозвался поверенный. – К счастью, документы на вашу собственность у меня как раз имеются. Но существует один нюанс… Дом взят в кредит у Первого Королевского банка, и на этой неделе подошел срок очередного платежа. Они тоже могут дать небольшую рассрочку, я об этом позабочусь. Но советую не тянуть, иначе ваша собственность перейдет банку.

– И какова же сумма очередного платежа? – спросила я.

Мой голос прозвучал тоскливо, и я едва его узнала.

– Две тысячи дукаров, – вежливо сообщил Хесс.

Обе сестры заплакали в голос, но я промолчала, прикидывая, что и как.

– Мы заплатим, – сказала поверенному. – И за дом, и за ваши услуги, так что давайте уже оформим документы на наследство.

Повисла тишина. Малдрик смотрел на меня с любопытством, потом протянул руку к сейфу за своей спиной. Открыв его, достал книгу – потертую, с невзрачной обложкой и едва заметным названием.

– Иго Таррин еще оставил своим дочерям вот это. Просил передать в случае своей внезапной кончины. Но я не знаю, имеет ли эта книга какую-либо ценность.

Регина тотчас же выхватила ее из рук поверенного и быстро пролистала, но деньги оттуда, как она ожидала, не высыпались. Тогда она протянула книгу сестре, а Беата уже передала мне.

Ну что же, это оказался зачитанный почти до дыр сборник любовных историй.

– Бред какой-то! – покачала головой Регина. – То есть все, что оставил нам отец, – это свои долги и вот эту книгу?!

– Тут есть какие-то пометки на полях, – задумчиво произнесла я.

Но Регина лишь отмахнулась:

– Забирай ее себе, нам с сестрой она не нужна! Я не собираюсь хранить ненужный хлам!

Ну что же, книгу я взяла. Пусть это было довольно странное посмертное послание, но я не могла отделаться от ощущения, что с ним все далеко не просто.

Еще через час мы вышли из конторы поверенного.

У Беаты на руках были документы на дом – их собственный экземпляр, тогда как господин Хесс пообещал передать основной пакет нотариусу для переоформления собственности на сестер Таррин.

Я же держала под мышкой потертую книгу, которую Иго Таррин оставил дочерям, тогда как Регина, с лицом, словно она несла банку с ядовитыми тварями, держала официальное уведомление из банка с требованием внести платеж в течение недели и еще расписку от господина Хесса, касающуюся его гонорара.

Пусть поверенный раз двадцать выразил свои соболезнования, но прощать долги или работать бесплатно он не собирался. Поэтому насчитал нам аж целых шестьсот пятьдесят дукаров за свои услуги.

То есть еще сто пятьдесят поверх долга.

– И что же нам теперь делать? – стоило очутиться на улице, как спросила у меня Беата.

И голос прозвучал настолько жалобно, что мне стало ее жаль.

– Разговаривать, – ответила ей. – Но не здесь, а дома.

Солнце уже клонилось к закату, и на Энсгард опускались сумерки. Мы шли в сторону квартала Уленхоф – и чем ближе к нему подходили, тем все яснее я понимала: пусть наш квартал был шумным и оживленным, но далеко не из престижных.

На домах, подсвеченных магией, виднелись вывески трактиров, таверн и игорных домов; ресторации не отставали от них количеством. Со всех сторон неслись громкие, а порой нетрезвые голоса и хохот. Из распахнутых дверей закусочных пахло жареным мясом и вином, а зазывавшие к себе гадалки, выдавая себя за магисс с дипломами, усиленно жгли благовония.

И почти на всех перекрестках стояли женщины в ярких и коротких одеждах, предлагая прохожим свою продажную любовь.

Но фонари горели исправно, таверны, бары и ресторации были переполнены – квартал, можно сказать, дышал полной грудью, а это означало, что и у нас имелся шанс на успех.

Если, конечно, все сделать правильно.

К нашему приходу, несмотря на то, что мы договаривались ничего не трогать в доме, пока не получим документы, повсюду уже царил порядок, наведенный твердой рукой Стейси. С кухни (такая тоже имелась и довольно неплохая) неслись аппетитные запахи, а Румо дремал у входа, мысленно сообщив мне, что он сыт и всем доволен.

Кирк с Пусториусом тоже вернулись. Им удалось продать повозки и лошадей – и, по словам Кирка, он ничего на этом не потерял.

Это означало, что назад, в Сирью, дороги для нас нет – как в буквальном, так и в переносном смысле.

Но все ждали наших новостей. Я видела по лицам друзей: это место понравилось не только мне, но и им. И я обо всем рассказала – но уже после того, как мы уселись за стол и отведали чудесный ужин.

Сперва о кредите в Королевском Банке.

Несмотря на солидный первый взнос, Иго Таррин оставил своим дочерям не только дом, но и обязательство каждые три месяца выплачивать банку по две тысячи дукаров в течение следующих семи лет.

Не забыла я упомянуть и про то, что у сестер не осталось ни единого дукара, так что дом может