Читать книгу - "Разводимся! Моя на тридцать дней - Вероника Лесневская"

- Стоять, - притягиваю к себе. Обнимаю за талию, припечатываю к телу. – Сейчас решим, как поедем.

- Помочь, Мэт? – напоминает о себе Глеб. Затаился так умело, наблюдая за разворачивающимся в ВИП-зале шоу, что я на секунду забыл о его существовании. И лучше бы не вспоминал. - Могу подвезти Ксю… - быстро исправляется: - Оксану Артемовну. Зачем такси?

- Ты чего-о? – ошеломленно тянет жена. - Какая я тебе Оксана Артемовна? – игриво хихикает, и у меня слетает чердак, притом что он и так был в аварийном состоянии все эти дни. Не выдержал.

- На хрен иди, Глеб, - рявкаю на друга, но вздрагивают все трое.

- А ты… чего? – родной Ксюшин голос звучит сипло, а полные недоумения и опаски глаза-карамельки устремляются на меня.

Сбивчивое дыхание, влажные ресницы и дрожащие губы – все это в комплексе действует на меня как поток ледяной воды из брандспойта. Мгновенно остываю, но Ксюшу по-прежнему держу крепко, чтобы не сбежала. Хотя она и не пытается: съежилась, затаилась, впившись пальцами в мою рубашку, и почти не дышит. А я греюсь об нее.

Чего это я? Да идиот просто. Психованный и ревнивый.

- Ты хочешь с Глебом поехать? – врезаюсь в жену настороженным взглядом. Ладонь непроизвольно ползет с изящной талии на поясницу и давит, сильнее вжимая податливое тело в мой торс.

- Хочу домой, - Ксюша уходит от прямого ответа и, насупившись, отворачивается. Затравленным зверьком поглядывает на мать, а та, опомнившись, снова взметает руку ко лбу, намекая на плохое самочувствие. Они с ума меня сведут на пару.

- Хорошо, как скажешь, - ослабив хватку, тянусь в карман. - Глеб, подгони свой автомобиль ближе ко входу в ресторан, - бросаю, не оборачиваясь на друга. Не могу пока что видеть его – боюсь опять сорваться. Однако довольного, маслянистого голоса хватает, чтобы я скрипнул зубами.

- Да-да, сейчас, - Глеб нетерпеливо хлопает себя по брюкам, и в моем больном, отравленном ревностью воображении это выглядит как недвусмысленное приглашение, адресованное Ксюше. – Доставлю в целости и сохранности, - нервно усмехается, останавливаясь рядом с ней.

Жена, вздохнув, отстраняется от меня. Послушно кивает, ловит на себе победный взгляд матери и пятится к Глебу. Хмыкнув и укоризненно посмотрев на нее, как на капризного, обиженного ребенка, достаю ключи.

- А ты в нашей машине подожди, пока я маму провожу, - вкладываю брелок ей в руку. Накрываю своей, заставляю сжать в кулак.

- М-м? А… - растерянно хлопает ресницами, а сама с опаской косится на свекровь. Если честно, мне начинает надоедать их молчаливая перестрелка взглядами. Пока они не поубивали друг друга, аккуратно подталкиваю Ксюшу к дверям.

- Иди. Пожалуйста, без глупостей, - добавляю чуть слышно, чтобы до окружающих не долетело. – Я скоро, - мягко целую ее в пылающую щеку.

- Ла-адно, - тихо тянет она. – До свидания, Нина Евгеньевна, - виновато шепчет ей.

Разворачивается, цокает каблуками и красиво, грациозно плывет по залу ресторана, теребя на пальчике кольцо от брелока. При каждом шаге ее округлые бедра, аппетитно обтянутые юбкой, покачиваются в такт.

- Как же… А я куда? С кем? – заикается Глеб, провожая Ксюшу прищуренными глазами, которые хочется выколоть, чтобы никогда больше не смотрел так на мою жену.

- Ты же хотел помочь, дружище, - хлопаю его по спине. – Нину Евгеньевну доставь к врачу или по адресу, который она назовет, - подаю маме руку. – Все еще плохо?

- Плохо. Или ты думаешь, я лгу? – принимает мою ладонь, медленно поднимаясь с места. – Значит, вот так, сын? Что бы сказал твой отец, если был бы жив…

- Не начинай, - строго осекаю ее.

Когда дело касается покойного папы, я становлюсь сам не свой. Тоскую дико, и эта грусть выливается в ярость. Я до последнего вздоха за него боролся, но не удержал. Когда теряешь нечто по-настоящему важное, не жалко ни сил, ни средств. Но никакие деньги не помогли.

- Прости, я тоже скучаю, - мама берет меня под локоть и, держась, молча следует за мной на улицу.

Верю. Ей действительно не хватает заботы мужа, и она ищет ее во мне. От нас обоих будто кусок оторвали. Наживо, с мясом.

Скучает. Иначе нельзя. Так сильно и беззаветно, как любил отец, мало кто умеет. Даже я не дотягиваю. Он боготворил мать, надышаться ей не мог, ни на кого больше не смотрел, никогда не изменял. Их отношения всегда были для меня эталоном, но свои я не могу выстроить по такому же образу и подобию. Хрень получается, и я, признаться, устал бороться за нас. Потому что воевать приходится друг с другом, и это самое сложное.

Бросаю взгляд на парковку, нахожу свою машину, на секунду останавливаюсь. В салоне горит свет, а на переднем сиденье нетерпеливо ерзает темный силуэт. Почувствовав меня, Ксюша оглядывается.

- Глеб, звони, если что, - инструктирую друга, помогая матери устроится в его автомобиле. Он не в восторге от пассажирки, но мне плевать. Сам вызвался. – Если деньги нужны будут, скажешь потом, сколько. Я Ксюшу домой подброшу – и сразу к вам в больницу.

- Понял, без проблем, - выжимает из себя со скрипом. – Ты не задерживайся только, - произносит с мольбой.

Пожимаю ему руку, наблюдаю, как он обходит капот и обреченно падает в водительское кресло. Слышу приглушенный, требовательный голос матери: «Быстро не езжай. И аккуратнее на поворотах и по кочкам. Меня укачивает». Посмеиваясь, сажусь за руль.

- Извини. Не знаю, что на меня нашло, - выпаливает Ксюша еще до того, как я успеваю захлопнуть дверь.

Передает мне брелок, и я касаюсь ее ладони, поглаживаю пальцами. Трясется, дрожит на весу, так что приходится обхватить ее и поднести к губам. Прижимаюсь к запястью, веду по нему носом, втягиваю тонкий, нежный аромат. Не понимаю, как одна и та же женщина может пробуждать такие разные, порой противоречивые эмоции. Рядом с ней бьет током, будто схватился за оголенный провод, а без нее я вообще неживой, пластиковый.

- Я же предлагал тебе пропустить эту встречу, - отмечаю тем же тоном, каким она обычно отчитывает меня, если сделаю что-то не так. Жена не отвечает, лишь часто пыхтит, и от ее дыхания