Читать книгу - "Принеси мне их сердца - Сара Вулф"

– П-простите. – Я отвожу глаза. – Просто… я не видела рассвет со дня обращения. – Солнце поднимается на юге, а это направление всегда скрывали густые кроны деревьев леса Ноктюрны. На удивление, И’шеннрия не требует, чтобы я сосредоточилась.

– Давно это было? – спрашивает она.

– Три года назад. – Солнце вновь завораживающе пробивается сквозь облака, и мой голос садится. – Как я могла забыть, насколько это прекрасно?

Воцаряется тишина. Наконец она спрашивает:

– Сколько тебе исполнилось бы в этом году, будь ты все еще человеком?

– Девятнадцать.

– Значит, тебе было шестнадцать, кода это случилось?

Восхищение от рассвета скрывается за набежавшими тучами воспоминаний. Уставившись в пол кареты, я вцепляюсь пальцами в ткань сиденья. Я никому не рассказывала, как все произошло. Эту мрачную тайну знали лишь я и Ноктюрна. Но И’шеннрия поведала мне свою болезненную историю. Самое малое, что я могу сделать, – быть честной в ответ.

– Там были бандиты, – медленно говорю я. – Мама и папа были торговцами. Бедными, но довольными жизнью. Мы все время путешествовали – через Каванос, Авел, даже пустынные горы Гелкириса. Или, по крайней мере, мне так кажется. Когда становишься Бессердечным, человеческие воспоминания покидают тебя…

– Они живут в твоем сердце, – заканчивает она. Я не спрашиваю, откуда она знает. Просто бреду сквозь холодные и горькие воды прошлого.

– На дороге был один мальчик. Он плакал от боли, просил о помощи. Отец попытался его объехать. Он почуял неладное, но я заставила его остановиться. Бандиты прятались неподалеку в лесу.

Я молчу о том, как бандиты изрешетили отца стрелами, о кусочках его мозга на стальных наконечниках, о том, как они вскрыли меня от пупка до горла и бросили умирать и смотреть, как они делают то же самое с мамой.

Голод терзает мои внутренности, воспоминания для него точно угощение. Твоя вина, – шепчет он. – Родителей убили из-за твоей слабости. Я не поддаюсь ему.

– Ноктюрна нашла меня и обратила. И в дополнение, по доброте душевной, отдала мне бандитов.

Я молчу об ослепляющей ярости, темной захлестывающей волне гнева, боли и голода, поглотившей меня и заставившей разорвать грабителей в клочья. Молчу о монстре, рвущемся из меня наружу, убивающем все на своем пути, смакующем кровь и смерть.

– Знаете, что она мне сказала, – продолжаю я, – когда я спросила, почему она отдала мне бандитов? Она сказала: «Я подумала, что все люди этого хотят. Возмездия».

Я прячу ладони между коленей, но тут же их вынимаю. Леди так не сидят. Свожу колени вместе, высоко поднимаю голову и расправляю плечи, пытаясь подражать совершенной позе И’шеннрии. Она буравит меня своими ореховыми глазами, и я отвечаю взглядом, исполненным давнего горького раскаяния. Пытаюсь улыбнуться, понимая, что выгляжу жутко. Но улыбка получается безжизненной.

– И она была права.

Глава 3

Вода для ведьмы

Мы даем лошадям отдых за два часа до Ветриса. По лугам стелется туман, делая все вокруг серым и унылым, но мне все равно. Пейзаж для меня по-прежнему новый. Мои глаза жадно следят за каждой серой травинкой, каждым порывом ветра в зарослях тростника, призрачными силуэтами кроликов и ястребов, кружащих друг с другом в смертельном танце. И’шеннрия и я наконец можем размять ноги, и она приказывает Фишеру достать с крыши кареты сундук. Она некоторое время роется в нем, прежде чем вручить мне элегантное платье из зеленого шелка, отделанное серебряными нитями. Оно потрясающее – в лесу о таком я могла лишь мечтать.

– Сиськи Старого Бога! – Я хватаю гладкий шелк и трусь о него щекой. – Это правда мне, тетушка?

– Леди не сквернословят, – фыркает И’шеннрия. – И не называй меня «тетушкой».

– Но ведь так и есть, разве нет? Вы моя тетушка. Тетушка, тетушка, тетушка. – Я прикладываю платье к груди и смотрю, как колышется внизу юбка. – Так забавно звучит.

Она вздрагивает после каждого повтора.

– Достаточно. Переоденься до того, как мы въедем в город. Твои лохмотья никого не убедят.

– Эй! – Я оглядываю свое порванное выцветшее голубое платье, кружевной лиф с застарелыми пятнами крови и грязи и только сегодня разорванную кинжалом ассасина спину.

– Эти лохмотья отлично мне послужили. И до того, как я стянула их из чьего-то каретного сундука, отлично служили какой-то знатной даме. Это платье достойно надлежащих похорон.

И’шеннрия приподнимает темную бровь.

– Ты украла его у знатной дамы?

– «Украла» слишком неприятное слово. – Я шмыгаю носом. – Я предпочитаю «одолжила на продолжительное время».

– Ведьмы мне об этом не рассказывали.

– Ведьмы сейчас немного расстроены, – поясняю я. – Возможно, вы просто не заметили. А расстроенные люди небрежно относятся к деталям.

Она заметно нервничает, каменная маска впервые дает трещину.

– Кто-то из знатных господ видел твое лицо?

Я вздыхаю.

– Понимаю, иногда трудно поверить, что я что-то делаю хорош…

– Видели или нет? – Грозно рявкает она. Фишер перестает гладить лошадей. Я шумно выдыхаю.

– Нет. Конечно, я скрывала лицо. Я отлично умею становиться незаметной. Это приходит с опытом, когда за тобой охотится почти каждый человек в стране.

Трещина в маске И’шеннрии медленно затягивается.

– Остается поверить тебе на слово. Но я ненавижу опираться лишь на чьи-то слова. Ты расскажешь мне абсолютно все свои секреты, способные помешать нашей цели.

– Я рассказала вам все.

Между нами повисает напряженная тишина, ее глаза ищут трещины и в моей маске тоже, словно она пытается решить, можно ли мне доверять. У леди нет выбора – она должна доверять мне, а я ей. В конце концов И’шеннрия отворачивается и залезает обратно в карету.

Когда она уходит, я чувствую, как тяжесть в груди, сопровождающая меня с тех самых пор, как я покинула лес, понемногу исчезает. Я прижимаю платье к себе и кружусь, глядя на развевающиеся юбки. Оно в тысячу раз красивее, чем все, что я носила прежде. Раньше мне не нравились платья – я помню это по человеческой жизни, – но обращение в Бессердечного в корне меняет приоритеты. От ежедневного ношения штанов я перешла к воровству красивых платьев – чем прекрасней была одежда, тем меньше я чувствовала себя жутким монстром, лишенным всего человеческого. Добротная юбка стала для меня дороже доспехов.

Я быстро переодеваюсь невдалеке за густыми кустами, не выпуская из рук старое платье. Но как только возвращаюсь к карете, И’шеннрия тут же выхватывает его у меня.

– Мы это выбросим.

– Но это было мое любимое…

– Твоя жизнь Бессердечной закончилась, – заявляет она. – С этого момента ты моя племянница.