Читать книгу - "Полог предубеждения - Кира Державина"

Ответить утвердительно на такой вопрос ректора в данной ситуации мне показалось неуважением к себе, поэтому я просто отвернулась и продолжила стоять истуканом, словно на меня сейчас не смотрят сотни пар глаз: изучающих, интересующихся, неприязненных, брезгливых и даже равнодушных — реакция отражалась, вопреки моим ожиданиям, совершенно разная. Но в одном сомнений не было — легче жить мне от такого представления не станет. Я понимала, что рано или поздно все бы узнали, но пусть лучше бы это было поздно, когда я бы успела морально подготовиться… То, что очень быстро и остальные курсы узнают новость, сомнений не вызывало.

— Cегодня первая партия адептов пройдёт процедуру распечатывания. Список уже вывесили в холле. Все свободны, — возвестил наконец освободивший мою ладонь от плена Вилантис.

У него внезапно обнаружилась физическая сила, наличие которой в не слишком молодом теле и при скрипучем старческом голосе было трудно распознать. Какой-то у Менсора слишком властный ректор.

Потёрла запястье, на котором остались красные следы от чужих пальцев. Мне показалось, будто Вилантис даже усмехнулся, глядя на результат своих трудов.

Я не спешила сходить с постамента, потому что в таком плотном и быстром потоке студентов немудрено было и оказаться затоптанной. Ректор поступил таким же образом, стоя сзади и сверля взглядом мой затылок. Я буквально кожей ощущала его взгляд. Стало очевидно, что он не любит землян также сильно, как и те две девушки, с которыми меня пытался поселить комендант. Впрочем, как многие другие адепты, которые уже недобро косились в мою сторону. Ну или меня лично, что было бы странным, учитывая то, что мы совсем незнакомы.

От яркого света, что сходился в центре, где мы стояли, окружающее пространство стало казаться темнее. Мы с Вилантисом будто находились наедине, а он вдруг решил заговорить, больше не используя магическое усиление голоса.

— Ты не ответила на вопрос, — недовольно заметил он то, о чём я уже и думать перестала. Мой мозг быстро переключался на новые обстоятельства и к ним подстраивался.

Я вздрогнула от неожиданности, потому что уже думала о другом и пыталась ситуацию отпустить. Вокруг уже почти никого не было, и его близкое расположение начинало напрягать.

— От других студентов вы не требуете обещания больших успехов, — на грани безопасности возразила я, легко уличая его в предвзятости.

Даже показалось, что магический свет на мгновение вздрогнул от реакции мага, чьё лицо в тот же момент изменилось, демонстрируя неприязнь.

— Они не земляне, — только и бросил он, брезгливо обходя меня по широкой дуге и направляясь к двери по уже изрядно опустевшему залу. Вот же она — дискриминация, которой разит даже от самого ректора. Ну и академия…

Только тогда я смогла свободно вздохнуть, освободившись от чужой тяжёлой энергетики. Интересно, это мне только кажется, или у магии есть какое-то такое свойство, вроде ощущения чужих сил, довлеющих над тобой?

Я не знала времени, в какое будет происходить эта самая распечатка магии, поэтому решила пойти к списку с фамилиями на сегодня. Может быть, там обнаружилось бы и указание времени события.

Про некую распечатку я услышала уже несколько раз, но не слишком поняла, о чём речь. Это получается, что у всех первокурсников магия ещё какая-то недораскрытая? Это бы могло объяснить, например, то, почему я не заметила в себе никакой магии во время проживания на Земле. Впрочем, я и сейчас, находясь в магической академии, чего ещё до конца не смогла осознать, не чувствовала себя никаким магом. Единственное, что было странным и выбивающимся из привычной нормальной картины — приступы боли, сопровождавшие меня в последнее время, которые с лёгкостью мог снять мой куратор, магистр Делмор, пока врачи на Земле лишь разводили руками.

Было бы здорово избавиться от этих приступов насовсем, потому что каждый раз, когда это случалось, я вспоминала про Делмора и мечтала, чтобы он снял набившую оскомину боль. Такими темпами он мог бы стать мне личным сортом болеутоляющего, в котором я бы регулярно нуждалась и чего совсем не хотела. Магистру явно претила роль моей няньки, скорее всего именно это и послужило причиной его натянутых отношений с ректором. В том смысле, что без указания Вилантиса Делмор не стал бы всего этого делать.

За рассуждениями, занимающими моё сознание, не заметила, как вышла в холл, где с трудом пробралась к списку студентов для распечатывания на сегодня. Такое огромное помещение, и всё равно было заполнено адептами, как банка консервов рыбой. Времени там не значилось, зато моя фамилия — очень даже. Что ж, повезло даже, наверное. Быстрее начну, быстрее закончу. Понадеялась, что эта процедура простая и неболезненная, потому что к иному я была совсем не готова.

Взглянула на Весу, словно ища поддержки у этой умиротворяющей статуи женщины, что будто бы и впрямь подбадривала того, кто в этом нуждался. Мне вновь показалось, что её глаза мелькнули белым светом. Когда поморгала, пытаясь понять, почудилось мне это или нет, свет пропал.

Я поискала глазами какого-нибудь адепта или адептку, у кого можно было спросить о времени. Может, они бы знали побольше меня. Всё-таки в мире Ан Домхайн я была новичком. Напоролась взглядом на лениво опирающегося к колонне рыжеволосого парня, который явно был не с первого курса, потому что в общую возбуждённую нервную картину совсем не вписывался. Он не просто был расслаблен, скорее равнодушен. От чего я понадеялась, что и после вопроса получу такое же спокойствие.

— Привет, — поздоровалась я, приближаясь на вежливую дистанцию к парню, что не должна была бы никого смутить, которого подметила ещё у доски со списком.

— Чего тебе? — раздражённо выплюнул он, нехотя поворачиваясь в мою сторону и откидывая с глаз чёлку.

Это было только начало проявления нелучшего характера. Когда в его выражении лица проскочили последовательно эмоции от удивления, процесса осознания и заканчивая злобой, я поняла, что информации и здесь никакой не добьюсь, но отступать было уже поздно.

— Ты не знаешь, во сколько и где сегодня будет распечатывание магии у первокурсников? — вопросила я, совершенно не надеясь на ответ, отчего голос стал гораздо менее бодрым, чем при приветствии.

— Знаю, конечно, — усмехнулся он, с надменной односторонней улыбкой оглядывая мой розовый сарафан, видимо, ставший визитной карточкой всеми нелюбимой землянки.