Читать книгу - "Ненависть или любовь? - Элизабет Кейли"

Сьюзен приняла самый решительный вид и с удвоенной силой начала греметь сковородками.

– Что ты хочешь готовить? – спросил ее Скотт, входя в кухню.

– Еще не знаю. – Сьюзен пожала плечами. – Это будет зависеть от того, найду я хоть что-то в вашем холодильнике или нет.

– Мне кажется, вчера еще оставались яйца и молоко.

– Точно! – Сьюзен обрадовалась тому, что теперь она может занять свой ум другими, более насущными вопросами. А что может быть насущнее еды? – Я могу приготовить омлет. Вы любите омлет?

– Если бы ты знала, как плохо готовила Карола! А папа часто уезжал в экспедиции. Так что мы привыкли есть все. Хочешь, я помогу тебе?

– Отлично, Скотт! – обрадовалась Сьюзен. – Достань яйца и молоко. Как пользоваться вашим комбайном?

Они со Скоттом нашли кусок ветчины и помидоры, Сьюзен решила пустить и их в дело. Готовка сразу же отвлекла Сьюзен от грустных мыслей. Она с головой погрузилась в приготовление завтрака, надеясь поразить семью Бьюинс своими кулинарными талантами. Через пять минут омлет уже весело подрумянивался на сковороде, распространяя восхитительный запах.

– Ты умеешь готовить, – с уважением сказал Скотт, когда они накрыли стол и сели возле него, ожидая, когда завтрак будет готов.

– Если бы ты жил с тремя вечно голодными юношами и родителями-археологами, ты бы и не тому научился! – отозвалась Сьюзен, рассмеявшись.

– Что это все значит? – удивился Скотт.

– У меня трое старших братьев. А родители вечно были в экспедициях. Так что уже в одиннадцать лет я могла приготовить вполне сносный обед. А в пятнадцать братья советовали мне задуматься о карьере повара.

– И что ты решила?

– Но они же шутили! Мы – семья потомственных археологов. У меня почти не было выбора. Вот сейчас я решила, что займусь папирусами.

– Конечно, потому что встретила отца! – язвительно заметил Скотт.

– А что в этом плохого? – поинтересовалась Сьюзен. – Твой отец – талантливый ученый и отличный педагог. Он может заинтересовать студента своим предметом. А я и так хотела заниматься чем-то подобным.

– Мой отец может быть каким угодно ученым, – хмуро сказал Скотт, – но вот отец он никакой!

– Ты зря так говоришь! – укоризненно воскликнула Сьюзен. – Да, он сорвался. Но разве ты никогда не делал ничего, за что тебе потом было бы стыдно? Ты не должен укорять своего отца. Дай ему шанс все исправить. Мне кажется, что он вас очень-очень любит! Так позволь же ему доказать тебе свою любовь.

– Я не знаю, Сью! Я боюсь того, что будет дальше. Но ты ведь от нас не уйдешь?

Скотт поднял на нее свои огромные серые глаза, и Сьюзен поняла, что, даже если бы хотела, никуда не смогла бы уйти.

– Не забывай, что хозяин в этом доме – ваш отец. Но я останусь с вами, Скотт, так долго, как вы этого захотите! – пообещала Сьюзен. – Она не смогла сдержаться и сжала мальчика в объятиях.

– Сью остается?! – завопила Шарлотта, вбегая в кухню.

– Да! – подтвердил Скотт.

Несмотря на смущение, он не пытался вырваться из объятий Сьюзен.

Шарлотта издала какой-то пронзительный крик и бросилась Сьюзен на шею. Она рассмеялась и еще крепче прижала к себе чужих детей, которые с каждым часом становились ей все ближе.

Профессор Бьюинс, ты кретин! – обругал себя Бернард, наблюдая за этой сценой из коридора.

Вот уже какая-то Сьюзен, которую дети знают меньше суток, смогла завоевать их любовь и уважение, а ты только все разрушил.

Он бросил быстрый взгляд на счастливые лица сына и дочери.

Черт! Я еще и ревную вместо того, чтобы поблагодарить ее за то, что она присмотрела за ними, протянула руку помощи в самый нужный момент. Я должен молиться на эту девушку, а не завидовать ей.

Бернард внимательно посмотрел на Сьюзен, раскладывающую горячий омлет на тарелки и о чем-то оживленно болтающую с детьми. Только сейчас он заметил, что сама Сьюзен выглядит почти ребенком: стройная, невысокая, без макияжа и с собранными в хвост волосами, она казалась гораздо младше своих лет. Ее огромные голубые глаза сверкали, словно капельки росы на листьях после грозы, а алые полные губы щедро дарили добрые и нежные улыбки. Дети тянулись к ней, словно первые хрупкие росточки к весеннему солнцу.

Если она смогла помочь моим детям, может быть, она поможет и мне? – вдруг подумал Бернард и устыдился свой мысли. Я должен сам справиться со своими чувствами. Я не могу нагрузить на ее хрупкие плечи еще и свои проблемы. И потом, она так молода! Она ведь совсем не знает жизни. А мне уже почти сорок. У меня двое взрослых детей и распутная жена, которую я любил больше жизни. Что я могу предложить ей? Я не должен позволять себе даже мечтать о ней! Пусть она останется доброй феей только для моих детей. Он собрался с силами и вошел в кухню.

– Доброе утро! – поздоровался Бернард.

– Папа! – закричала Шарлотта и бросилась ему на шею.

Бернард поднял девочку в воздух и поцеловал в щеку.

– Я скучал по тебе, малышка! – тихо сказал он.

– Я тоже очень скучала по тебе, папа. Ты теперь будешь с нами?

Бернард сразу же понял, что имеет в виду его дочь. Он крепко обнял девочку и зарылся лицом в ее светлые волосы, так напоминающие волосы другой женщины.

– Да, теперь я всегда буду с вами.

– Тогда знакомься, – серьезно начала Шарлотта, отцепившись от отца, – это мисс Сьюзен… – Девочка замолчала, поняв, что не знает, как продолжить.

– Сьюзен Барбьери, – сказала она и протянула Бернарду руку. – Мы уже знакомы с профессором. Вы ведь помните меня, сэр?

И Бернард сразу вспомнил, где он уже видел эти волшебные голубые глаза.

– Боже, мисс Барбьери, вот уж не ожидал вас здесь увидеть! – воскликнул он.

– Я и сама не ожидала от себя такого, – призналась Сьюзен. – Не знаю, правильно ли я поступила, вмешавшись в дела вашей семьи, но мне казалось, что вам всем очень нужна моя помощь. – Она смущенно замолчала, не смея поднять на Бернарда глаза.

– И мы вас очень благодарим за нее, мисс Барбьери, – тепло сказал Бернард. – Наша благодарность стократно возрастет, если вы останетесь с нами. Вы очень нужны детям.

Сьюзен обрадованно улыбнулась. И хотя она мечтала услышать, что нужна именно ему, все же это было лучше, чем ничего.

– Я остаюсь! – сказала она.

Скотт и Шарлотта удовлетворенно переглянулись. Так, словно все шло по какому-то заранее придуманному ими плану.