Читать книгу - "Зеленый подъезд - Татьяна Веденская"

– А если в правый угол направить свет с синим фильтром – будет эффект многовековой пыли. Ты не представляешь, как трудно добиться такого.

– Это удивительно. Какая красота. Я столько раз их видела, но, оказывается, ни разу не смотрела!

– Выпьешь вина? – спросил вдруг он. Мы ни разу не пили с ним ничего крепче кофе.

– Конечно.

– Тогда иди ко мне, – протянул он мне руку.

Я вскочила на сцену и взяла у него бог весть откуда взявшийся поблескивающий бокал на тонкой ножке. Сцена. Какое-то магическое место. И чудотворное, и убийственное. Многие душу готовы продать за право покривляться здесь три часа на глазах у сотни зрителей. Многие, и я тоже.

– Ты так хороша. Ты уверена, что хочешь этого? – спросил, глядя мне пристально в глаза, он.

– Чего – этого? – притворилась валенком я.

– Меня. И этой ночи. Сегодня, здесь.

– Лаконично, – растерялась я.

– Именно. Если не хочешь, давай выпьем немного вина, и я отвезу тебя домой.

– Я хочу, – тихонько шепнула я и отошла в дальний конец сцены, к портьерам. Он напряженно смотрел мне вслед.

– Игра началась?

– О да! – засмеялась я. Мне хотелось выглядеть взрослой. Хотелось дразнить его и мучить. И мне вполне это удавалось.

Он залпом допил вино и нагнал меня.

– Сегодня мы будем не только целоваться.

– Конечно же, нет.

И мы принялись целоваться. Он прижал меня к себе. Бережно, сильно. Все, что только можно представить.

– Как же так получилось, что ты еще девочка?

– Ждала тебя, наверное, – вздохнула я.

– Ну конечно, – прищелкнул он языком и расстегнул блузку. Я не знаю, где мои эрогенные зоны, но мне казалось, что они в тот день были везде.

– Красиво! – восхитился он, накрывая ладонями грудь. Все мои мальчишки сжимали ее так, что мне становилось больно. Я терпела, не находя в себе сил сказать: «Что ты творишь, баклан? Это ж не эспандер!» – но про себя твердилось именно это, отчего весь романтизм исчезал, практически не начавшись. Артем же ласково и осторожно касался груди, гладил ее, целовал. У меня кружилась голова, тряслись руки. Я то краснела, то бледнела, отчего Артем только смеялся и заводился еще больше.

– Ты стесняешься? Потрясающе, что ты еще стесняешься. Дай-ка на тебя посмотреть!

– Прекрати! – прикрывалась я руками, а он расцеплял их и смотрел, отчего я становилась пунцовой. И постепенно мы стали не говорить, а шептать. Стих его смех, кончилось вино. Я лежала голая на крышке рояля. Он стоял надо мной, точно коршун. С расстегнутой рубашкой, с потемневшими глазами. С огромными шершавыми ладонями.

– Здесь где-то есть матрасы, – осипшим голосом сообщил он мне.

– Кажется, в кофрах около лестницы.

– Подождешь?

– Да, – я чуть не плакала от наплывших чувств. Итак, сейчас все случится.

– Пойдем! – как-то спокойно и немного отрешенно сказал он. Но идти мне не дал, поднял на руки и донес до импровизированного ложа страсти. Пара матрасов, тряпье, старые костюмы. Несколько колючих клетчатых одеял. На всем отблески прожектора – единственного источника света в зале. Луч света в темной загадочной пустоте и наши переплетенные тела.

– Ты прекрасна. Я буду рисовать тебя всю оставшуюся жизнь, – сказал он, раздеваясь.

Я молча смотрела на него и ждала. В этом было что-то невыразимо чувственное. Настолько, что когда он взял меня, мне практически не было больно. Только желание стать его частью, стать раз и навсегда. Я мечтала о большой любви и теперь знала – это она. Я не сказала об этом ему. Кому нужны глупые слова, когда все читается в наших сплетенных руках, в том, что он не может от меня оторваться. Отдаваясь его жадной жажде, я поняла, что столь неизвестное раньше счастье пришло. Час за часом были полны любви. Потом он уснул, прижав меня к себе. А я лежала и смотрела вверх, куда-то туда, где, по моим представлениям, мог быть Бог. Смотрела и думала: «Он самый лучший. Как же мне повезло». А он спал, уткнувшись мне в грудь. Мы лежали на старых театральных матах, укрывшись тряпьем, и наполняли друг друга счастьем. Тогда мне показалось, что так будет всегда.