Читать книгу - "Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз"

Еще хуже были минуты просветления. Тогда Марк слал ей сообщения, в который раз напоминавшие, что ее ждет место партнера и что они могут начать жить вместе, когда она только пожелает. Это уж точно было заманчиво.

Коронной фразой было: «Ты только скажи, что ты хочешь, Жожо, — ты это получишь».

Но единственное, чего она хотела, получить было невозможно. Невозможно было переписать прошлое: она хотела, чтобы Марк проголосовал не за Ричи Ганта, а за нее.

Странное дело: она знала, что злится на него, даже когда этого не ощущала, и хотя ей его не хватало, как отрезанной конечности, назад пути не было. То, что произошло — а Жожо и сама не смогла бы в точности сказать, что именно, — разрушило их отношения до той степени, когда восстановление невозможно. Все было кончено.

Удивительное дело: хотя он фактически ее преследовал, она ни разу с ним не говорила и даже не виделась. Но благодаря этому ей было легче стоять на своем. Она опасалась, что при личной встрече может размякнуть. На данный момент положение дел не внушало никаких надежд, и она вряд ли бы устояла перед соблазном вернуться в кокон прежней жизни, где ее берегли и любили.

Понедельник, утро

Второй понедельник в шкуре независимого агента. Жожо была преисполнена уверенности в себе и надежд, как будто за поворотом ей вот-вот должно было открыться светлое будущее.

Раздался звонок. Это была жена Натана Фрея, она звонила сказать, что отныне ее мужа будет представлять Ричи Гант.

Елки.

Остался единственный крупный автор — Эймон Фаррел.

Она решила позвонить Ольге Фишер. Прошла неделя с хвостиком, а та до сих пор не сообщила, когда выйдет на работу в новом качестве.

— Привет, Ольга. Уже подала заявление? Когда начнем?

— Послушай, не будь такой назойливой. Конечно, никакого заявления я не подавала.

— Ну, вот что, могла бы мне и сказать, — вспылила Жожо. — Я думала, ты переходишь ко мне.

— Но… милая моя девочка, вся эта затея до того нелепа… С какой стати мне… Ох… — На этом раздосадованном вздохе Ольга прервала разговор.

Во вторник отвалили два незначительных клиента. Зато в среду покатился снежный ком.

Сначала, включив компьютер, Жожо обнаружила имейл от Эймона Фаррела с сообщением, что он нашел себе нового представителя. Она прислонила лоб к экрану. Вот оно, теперь крупных писателей у нее не осталось.

Потом зазвонил телефон: Марк. Каждое утро примерно в это время он звонил и оставлял ей отчаянное сообщение с мольбой вернуться. Но сегодня его голос звучал по-другому. Он звучал вполне вменяемо.

— Жожо, — сказал Марк, — я больше не стану тебя беспокоить. Мне жаль, что мы не исправили ситуацию, никогда в жизни я ни о чем так сильно не жалел. Мы были на волосок от полной гармонии, мы уже почти ее достигли, но я всегда знаю, когда я проиграл. Удачи тебе во всем. От души говорю.

После этого он отключился, и она почти физически ощутила, как молекулы ее телефона вмиг расслабились после невероятного напряжения предшествующих дней.

Это не была дурацкая уловка, чтобы заставить ее передумать. Его способ действия она знала: он поставил себе задачу, отдал ей всего себя, но, не достигнув цели, ретировался. Игра окончена.

Этого она и добивалась. Она не собиралась к нему возвращаться.

И снова, как будто со стороны, она увидела, как сидит в своей квартире блеклым февральским утром; самый близкий ей человек ушел, а от карьеры остались одни руины.

От этой мысли Жожо разрыдалась и плакала так долго и так безутешно, что потом с трудом узнала себя в зеркале. Она набрала в раковину холодной воды и опустила туда лицо, чтобы снять красноту и отек, но с ужасом поняла, что ей хочется так и остаться, чтобы захлебнуться. Впервые за тридцать три прожитых года она узнала, что значит захотеть свести счеты с жизнью.

Но это длилось лишь полсекунды.

После этого Жожо взяла себя в руки. Коллеги? Кому они нужны?! Писатели? Да их пруд пруди! Марк? Он же один такой!