Читать книгу - "Никогда_не... - Таня Танич"

Все ещё слегка щурясь, окидываю взглядом нашу честную компанию и чувствую, что несмотря на то, что мне приходилось бывать в самых разных тусовках, иногда откровенно фриковатых, эта наше сборище — самое странное.

Во главе стола, на своём традиционном месте сидит Тамара Гордеевна — вот кто действительно продал душу в обмен на способность выглядеть прекрасно. Волосы, как обычно, уложены в тяжёлый узел на затылке, лицо свежее, с удивительно чисто кожей для ее возраста. И, несмотря на наметившийся второй подбородок, которого раньше не было и слегка погрузневший профиль, на щеках проступает румянец, никаких пятен или нездорового цвета лица. Сколько себя помню, Тамара Гордеевна всегда поднималась раньше всех в семье, но я никогда не видела ее в наспех запахнутом халате, неопрятной, либо растрепанной. Всегда домашнее платье, которое она шила сама, вместе с нарядами для девочек, зачесанные назад волосы, яркие крупные серёжки, которым она не изменяет и сейчас, ухоженные руки с неброским маникюром — когда она только успевала его делать с таким количеством работы по дому? И даже с младшим сыном, который принёс всем немало хлопот, она выглядела просто чуть более уставшей, но никогда — неаккуратной или взлохмаченной.

Понимая, что мои мысли снова бегут куда-то не туда, не могу избавиться от досады из-за того, что сама не могу похвастаться железной дисциплиной и часто выгляжу по утрам (а иногда и по вечерам) как чудище лесное. Артур, привыкший видеть перед собой не мать, а идеал во плоти, не мог не заметить такой вопиющей разницы. Парни часто сравнивают своих женщин со своими матерями, пусть и не всегда говорят об этом. И здесь сравнение снова не в мою пользу, понимаю я, замечая про себя, что проигрываю очень сильно по всем фронтам. Красивые, уверенные, хозяйственные, сильные и дружные — такие женщины в его семье, в которую я безнадёжно не выписываюсь.

И зачем ты сейчас думаешь об этом, Полина? Не усугубляй ситуацию, быстро ешь и беги отсюда, прихватив Вэла, как и собиралась.

Вот только глядя на дизайнера, я отчетливо понимаю, что это может быть проблематично. Вэл, сидящий напротив меня и глядящий на Тамару Гордеевну, как на богиню, стряхивает лишнюю муку с пальцев и показывает хозяйке дома симпатичный вареник, который вылепил только что, при мне.

— А вот, смотрите, правильно я концы скрепил? Не развалится? — спрашивает он с по-детски искренней радостью в голосе.

— Все хорошо, Валя. Добрая лепка, не разварится, точно, — кивает ему Тамара Гордеевна, и дизайнер, довольный, будто выиграл премию за лучший арт-проект, кладёт свой вареничек на большое сито, стоящее посреди стола, на сетке которого уже выложены несколько десятков подобных красавцев.

— Фигурный край! — важно замечает он, показывая пальцем на закрученные косичкой концы, в то время как Тамара Гордеевна стаканчиком выдавливает из теста новые кругляши, а Эмелька ложкой быстро накладывает по центру сочную вишню, посыпая её сахаром. — Чтоб наверняка не развалились! Эти руки — золотые! — он поднимает к лицу обе ладони и смотрит на них с неподдельной любовью. — Они научились лепить вареники сразу несколькими способами!

— Ты очень талантливый, Валя. Ты сам это знаешь, и всякий человек это издалека увидит и поймёт, — подтверждает его слова Тамара Гордеевна. — Если только голову на плечах имеет и умеет отделять зёрна от плевел, — уточняет она и тут же добавляет: — Я так рада за тебя, Полиночка. За тебя и за Валю. Всегда говорила, что тебе, с твоим характером искать нужно человека только подстать. Чтобы талантами тебе ровня был. Только такого ты сможешь полюбить, и он не потеряется на твоем фоне, — с уверенностью говорит она и я стараюсь подавить нервный вздох, чувствуя, что все самое тяжелое из того, что мне предстоит выдержать, только начинается.

— Хорошие времена для нашей семьи настали, счастливые, — с улыбкой продолжает Тамара Гордеевна. — Эмелечка наша хорошего мальчика нашла. Дениска… кто бы подумал. Давно его знаю, очень давно… Взрослый парень совсем. Я для своего спокойствия думала, что внуча ровесника выберет. Но кто ж будет на возраст внимание обращать, если сердце уже выбрало и приказало. Оно на календари точно не смотрит, не до этого ему, — смеётся хозяйка дома, и я вместе с ней, очень нервно. Интересно, узнай она обо мне и об Артуре, ее убеждения остались бы прежними?

— Ты вот, спустя столько лет — а все равно, в наш дом жениха привела. Так и надо, Полиночка, не стесняйся, ну что ты… — истолковывая мое замешательство по-своему, спешит успокоить меня Тамара Гордеевна. — Ты ж нам как родная была, сама посмотри — сколько не виделись, а встретились — будто и не было этих лет разлуки, верно?

— Верно, — сдавленным голосом говорю я, избегая взгляда ее васильково-синих глаз. Черт бы побрал эту их семейную черту, которая сейчас воспринимается мной ещё резче, ещё острее. Я и так не могу избавиться от постоянных мыслей и упоминаний об Артуре, а тут ещё его мать, радуясь обретенному мною женскому счастию, смотрит на меня его глазами. И если у Наташки цвет радужки уходит в яркую, пронзительную голубизну, то у Тамары Гордеевны оттенок точно такой, как у сына — глубокий синий, как те самые васильки, которые я спутала с лавандой во время нашей первой и последней поездки за город, о которой не хочу вспоминать. Не хочу и не буду.

— А что… Дениска уже ушёл? — задаю первый более-менее внятный вопрос, удобнее устраиваясь на стуле и сочувственно глядя на Наташку, которой сейчас, кажется, хуже всех. Подруга сидит напротив меня, прижимая ко лбу влажный компресс, и время от времени прикладываясь к тому самому похмельному коктейлю, стакана которого мне хватило, чтобы прийти в себя.

Судьба «Дениски» меня сейчас интересует не потому, что я так пекусь об их будущем с Эмель, а по причинам более эгоистическим. Дэн теперь мой исповедник, хотя я по-прежнему не уверена в его надежности. Но именно его я могу распростись о том, чего не помню, и от него выслушаю подробности с не таким жгучим чувством стыда. Он единственный, не считая Вэла, знает обо мне все, и ронять репутацию в его глазах мне уже не страшно.

А вот семейство Наташки все ещё воспринимает меня как Полину из прошлого, немножко с прибабахом, но очень хорошую, пусть и увлечённую разными чудачествами девочку. Просто немного необычную, потому что талантливую. Именно так обо мне всегда говорила Тамара Гордеевна, и с ее подачи я поверила, что во мне действительно что-то есть.

Ага, как же, как же. Прекрасно понимаю, что рано или поздно этот образ в их глазах с грохотом упадёт со своего постамента. Но… только не сегодня. Как-нибудь потом.

Черт, кажется, я отлично понимаю Артура в его упрямой молчанке насчёт нашего давнего знакомства, упоминания о котором он избегал любым способом и оттягивал момент правды на неопределённое завтра, понимая при этом всю глупость собственных поступков. Я орала на него из-за этого, пылая огнём священного негодования, а теперь — сама поступаю так же.

— Дэн ушёл работать, у него куча дел с утра, — отвечает мне Эмель и я снова вижу этот особенный блеск в её глазах. Она гордится своим парнем, который единственный из всей честной компании не бездельем мается, а работу работает, несмотря на вчерашний дебош. — Привет тебе, теть Поль передавал. Говорил, чтоб заходила, у него к тебе какой-то разговор есть.