Читать книгу - "Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова"

'Спасибо, девочка. Ты умница'.

И те же воздушные руки, что втащили меня в комнату, теперь толкнули в туманную глубину портала.

И я услышала еще:

'Вот так. Целее будешь'.

Грохот. Ну что за грохот!

Я глубоко вздохнула и открыла глаза.

Жива? Да, определенно жива. Темно. Тихо.

И — опять тот же грохот! Но он, вроде, какой-то очень знакомый. Не сказать, чтобы такой уж страшный.

Зажав уши руками, я огляделась.

Темнота была уже не кромешная, нет. Вокруг меня — стены, и где-то пробивался свет. Вонь пропала. Нет, пахло чем-то не слишком приятным, вроде бы бензином, сыростью, может, еще чем-то химическим, но это определенно это была не та кошмарная вонь, которой тянуло из портала.

Сердце билось как сумасшедшее. Надо успокоиться, надо, надо… Ничего, не померла пока, глядишь, и дальше выживу…

Дин, милый, где ты? Что же теперь будет с тобой?

А со мной — без тебя?..

Шаги раздались совсем рядом. И — затейливая тирада, с чувством выданная по-русски, которую я вряд ли смогу повторить с первого раза, а на людях — не смогу никогда. Тем не менее, я возликовала. Здесь говорят по-русски! Вряд ли черти в аду или еще где-нибудь ругаются по-русски. Я — дома?..

Мой отец изящно обвел королеву вокруг пальца. Ни в чем не соврал. Почти ни в чем. Так, преувеличил немного.

Шаг вперед, другой. Мои пальцы уперлись в стену, кажется, в железную. Ощупала ее, передвинулась в сторону — и вот, вроде бы, дверь. Запертая. Толкнула, сильнее, сильнее! Заперто!

И тогда я принялась колотить руками и ногами в дверь и орать, как сумасшедшая, то по-винетски, то по-русски:

— Выпустите, выпустите меня! Помогите! Выпустите!

И, наконец, услышала:

— Эй, кто это там? Не кричи, погоди, Иваныч уже за ключами пошел.

Меня выпустили скоро, хотя какими же долгими показались эти минуты!

Это была железнодорожная станция. Я оказалась в какой-то железной будке, похожей на маленький гаражик, стоящей между железнодорожных путей. Когда грохотало — это просто мимо шел состав. Наверное, железные стены резонировали, усиливая звук. Королева думала, что отправила меня в ад! Она ошиблась.

Точнее, мой отец обвел ее вокруг пальца, и отправил меня домой. В мой мир, во всяком случае…

А пока на меня в немом изумлении взирали пятеро мужиков в ярко-оранжевых жилетах поверх зеленых рабочих курток.

— Деваха, ты кто такая? Из цирка, что ли? — спросил один. — Откуда такая взялась? Это что еще за хохма, а? Не первое апреля, вроде?

— Из театра она, скорее уж… — поправил другой, почесав затылок. — Или из этих придурков, как их там, ну, что наряжаются и мечами машут? Ролевики…

А третий снова задумчиво выдал нечто непереводимое и универсальное.

Мне захотелось их расцеловать, всех по очереди.

— Спасибо! — заявила я с чувством. — Большое спасибо! А это какой город?

Мужики переглянулись.

— Ты что, с поезда? Или из Самойловки?

Вот и ответ. Самойловка — это деревенька, в которой размещалась наша, местная психиатрическая больница, дядя Гоша работал и там тоже. От вокзала двадцать минут на маршрутке.

— Спасибо, — повторила я, — я пойду, да?

— Постой, постой, — вскинулся один, — ты как… Тут режимный объект, объяснительную писать будешь. Кто тебя тут закрыл, зачем. А то, вишь, зашутковались, безответственность какая! В милицию надо звонить!

— Эй, девка, — тот, что посчитал меня циркачкой, выразительно махал рукой, обозначая направление, — тикай, тикай отсюда, и больше не дури. Вот заняться больше нечем, объяснительную… блин…

И еще что-то добавил, но я уже подхватила юбки и рванула по платформе в указанную сторону. Позади возмущались и смеялись, но догонять никто не взялся. И правильно — как будто больше заняться нечем!

А вот и знакомое здание вокзала. Подземный переход, таксисты, предлагающие отвезти недорого, цветочные киоски, привокзальная площадь. Что имеем: я в королевских одеждах, в драгоценностях, но мелочи на маршрутку у меня нет.

— Иди прочь, цыганка, ишь, куда только милиция глядит! — старушка, на которую я совершенно бездумно посмотрела, обхватила рукой мальчонку лет десяти и быстро повела прочь.

Я — цыганка?.. Ни слова ведь еще никому не сказала. И что во мне цыганского, платок и длинные юбки?! Впечатлительная какая бабушка попалась.

Я быстро оглядела себя — с одеждой вроде все в порядке. И юбка, кстати, без подпалин — огонь, выходит, был бутафорский, только чтобы попугать. А ведь жегся!…

На меня уже оглядывались. Какая-то маленькая девочка так и замерла посреди идущей толпы, громко закричала:

— Мама, посмотри, какая тетя! Какая красивая!

Похоже, и отсюда пора… тикать. Да, вот самое то слово. Или уж начать гадать, чтоб на маршрутку заработать. Или сплясать… с той де целью. Но, скорее всего, просто тикать и добираться пешком. Тут, кстати, тоже вечер, но более ранний, чем в Винете, светлее, солнце много выше. И намного теплее. Как раз вспомнилось, что когда попала в Винету, там, в лесу показалось, что солнце находится выше, чем следовало. Значит, налицо разница в несколько часов… хотя, какое мне теперь до этого дело?

И тут, — о, счастье! — я увидела знакомую машину. Машина принадлежала психбольнице в Самойловке, и ее шофера я хорошо знала, он много раз меня подвозил. Успеть бы…

— Дядя Коля! — заорала я и рванула через площадь.

Дядя Коля вытаращил глаза:

— Линка?! Ты?

Я вцепилась в дверку машины:

— Дядя Коля, отвези меня к дяде, а?

— Да седай, ядреный лес! — он распахнул дверку.

— Ой, дядь Коль, — сообразила я, устраиваясь, — извините, пожалуйста. Я была там, где 'вы' никому не говорят, отвыкла.

— А, — он махнул рукой. — Я и не заметил. Я же со всеми по-простому, это ты у нас девка воспитанная. Лучше скажи, откуда взялась-то, а, кукла? Где была, в Израиле, что ли?

— Почему?! — оторопела я.

— Ну, они ж там, на иврите, тоже не 'выкают', грамматика, вишь, такая. А что у тебя за наряд-то? Как из театра, ядреный лес!

Я помотала головой, и улыбалась, глядя в окно, там мелькали дома, деревья, люди…

Я дома.

Тогда, два года назад, только вернувшуюся из Винеты, больничный шофер отвез меня к дяде Гоше. Да-да, на работу, в больницу. Я прошла по коридору, здороваясь с оторопевшими медсестрами и санитарками, ввалилась в кабинет. Дядя уронил челюсть…

— Здравствуй, дядь Гош, — я остановилась в дверях. — Ты уж прости, что я в таком виде. Понимаю, вид необычный.

Дядя Гоша