Читать книгу - "Река надежды - Соня Мармен"

– Я сама управлюсь! Ложись, Мари! Лужу я тоже уберу. Хотя постой… Можешь взять к себе Габриеля? Только на эту ночь. Мне еще долго придется возиться, а он наверняка не захочет спать один.

– Конечно, мадам! – воскликнула девушка. Она даже обрадовалась, что теперь будет не одна.

Уложив и поцеловав сына, Изабель сходила в кухню за одеялом, потом присела возле Александера. Лицо спящего разгладилось и казалось спокойным. Она представила, каким он был в детстве. Наверняка похожим на Габриеля… Интересно, и любопытный был такой же? И выдумщик? По сути, все шалости сына были продиктованы не злым умыслом, а живым и пытливым умом. Знать бы, какие моменты счастья и невзгод выковали характер Александера…

– Кто ты, Аласдар Макдональд? Бывший возлюбленный? Отец моего сына? Но кто еще? Что тебя так мучит?

Нежным жестом она отвела мокрую прядь от его лица. Рот Александера был приоткрыт, и Изабель отметила про себя, что зубы у него все на месте и все – здоровые. Она вспомнила, что Пьер, потеряв два резца, обратился к доктору, и для него сделали вставные зубы из слоновой кости, которые при помощи золотых нитей крепились к смежным зубам.

Намереваясь укрыть Александера, она окинула взглядом его фигуру. Провела пальцем по вытатуированной на плече волчьей голове, придававшей ему сходство с индейцем… Взгляд ее скользнул по обтянутым вылинявшими штанами бедрам, по заляпанным грязью голеням. Геометрический мотив на них был выполнен в том же стиле, что и рисунок на бицепсах. В нем прочитывалось многократно повторяемое изображение черепахи, окруженное переплетенными линиями. Изабель доводилось слышать, что некоторые вояжеры покрывают свои тела татуировками на индейский манер. Наверняка они были и у Этьена, и у многих других торговцев пушниной, приходивших к Пьеру в кабинет по делам. А однажды ее муж обронил, что иные смельчаки подвергают татуированию даже свои интимные органы.

Но большее впечатление на нее произвели все-таки не рисунки, а жуткие шрамы на ногах шотландца – гладкие, розовые, лишенные всякой растительности. У раненых в больнице монахинь ей не раз доводилось видеть подобные. Однако она так и не осмелилась спросить у Александера, где он получил такие ожоги. «Есть вещи, которые оставляют следы пострашнее, чем ремень!» «Я говорю не о телесных ранах, Изабель, а о том, чего ты совершенно не понимаешь!» Слова Александера снова и снова звучали у нее в голове. Теперь она понимала, что под каждым шрамом прячется еще один, куда более глубокий, который никогда полностью не заживет.

– Что ты имел в виду, Александер? Я не могу догадаться! Ты должен сам мне рассказать… – пробормотала она, накрывая его простыней.

Видеть ужасные рубцы на теле Александера было больно. Ну почему она влюбилась именно в этого мужчину? Изабель вдруг осознала, что прежде не задавалась этим вопросом. Еще в бытность свою солдатом, ее шотландец отличался сдержанностью, даже некой таинственностью. Но когда они занимались любовью, он каждый раз раскрывался перед ней полностью – так, что ей казалось, будто она держит в руках его сердце. Что ж, как себя ни обманывай, на самом деле она ни разу не пожалела, что отдалась Александеру. И всегда сожалела, что не успела узнать его лучше. Если бы мать не принудила ее выйти замуж за Пьера Ларю, были бы они с Александером вместе? Любили бы до сих пор друг друга? Или же Господь разлучил их, чтобы воссоединить для настоящего счастья? Эти полные отчаяния дни, эти ночи, проведенные в слезах, – неужели все было не напрасно? Боже, сколько вопросов без ответа!

– Что осталось от нашей любви, Александер? Что нас ждет?

Молния на мгновение осветила комнату, потом снова стало сумрачно. Александер посапывал во сне. Изабель задула свечу, вздохнула и позволила своим отяжелевшим векам сомкнуться.

– Доброй ночи, Аласдар!