Читать книгу - "Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова"

Коллективный сон одногруппников спадает от грохота, устроенного Снежаной на первой парте. Роняя сумку и телефон, она выпрыгивает с места. По её позвоночнику словно пробегает ток и щиплет глаза, вынуждая расплакаться. Из рук поляка выпадает мел, крошась и осыпая белой пудрой итальянские брюки сложного кроя. Кажется, гнев захлёстывает несчастного с головой. Челюсть его дрожит, точно как у кота, нацеленного на птичку.

— Ставлю «ноль»! — вопит преподаватель, поднимаясь на носочках припудренных туфлей. — Попрыгаешь у декана, а не у меня на паре!

Но поздно. Угрозы не догоняют адресата. Пока преподаватель орёт, Снежана пролетает вниз по лестнице с восьмого этажа. Гравитация хватает её за каблуки, сохраняя закон всемирного тяготения. Но разве человек подвластен земному закону, когда закон небесный повелевает спасти ближнего? Снежана летит, вызывает такси и звонит Насосу, который отвечает только раза с десятого.

Разговор не клеится. Невестка, взяв ноту высокой культуры, уходит от прямых ответов и курит в трубку. Из мусора фигур её речи Снежана вытягивает-таки слова, несущие смысл, и выстраивает объяснение происходящего: мать внезапно пришла с работы, как обычно, привела свору подружек и выдворила свидетеля, Анастасию Сергеевну. Мысль «Что с Мишей?» опять проносится пулей от сердца в голову.

С няней поговорить не удаётся: она оставила свой телефон, и сумку, и всё на свете в доме Яновичей, когда утром отправилась с Мишей на прогулку, а вернуться уже не смогла. После прогулки у входной двери Анастасию Сергеевну с улыбкой встретила хозяйка в кухонном фартуке и с влажным полотенцем на могучем плече. Она закатила коляску и перешла в наступление: няню просто-напросто уволила, ещё и хлестнув для верности полотенцем. Затолкала в лифт и приказала молчать, если Анастасии Сергеевне дорога жизнь Миши. С особым наслаждением невестка добавляет, взволнованно дыша в трубку, что из квартиры Снежаны то и дело выбегали раскрашенные бабы, курили, хохотали, зачем-то гремели мусоропроводом, а одна из них строила рожи Анастасии Сергеевне, пока закрывались двери лифта.

Лицо Снежаны темнеет. Она с трудом называет таксисту домашний адрес, тот переспрашивает раза два. Спустя минуту невестка звонит сама. Она уже не курит и строчит словами: Снежане нельзя домой, нельзя — так сказала Анастасия Сергеевна. На первой остановке у набережной няня ждёт машину папиного водителя Пети, которому удалось дозвониться. Снежане надо бежать к остановке. В дом зайдут вместе. Как сложно думать, когда надо действовать не раздумывая. Вопреки совету Снежана мчится домой. Мыслями она уже там, но серый Volkswagen с шашечками не успевает за ней, застывая на светофорах. Она кусает губы и мысленно подстёгивает автомобиль, как ленивую лошадь на скачках.

Со спины её прикрыла подруга и староста, прирождённая командирша — высокая русоволосая девушка с грудью последнего стандартного размера. В искусстве общения с деканатом и сложными преподавателями Даше нет равных. Бог наделил её дикторским голосом и взглядом, внушающим доверие, как у врача-психотерапевта. Однокурсники Дашу любят, но побаиваются. Она может колко пошутить, даже высмеять на весь универ, поставить на место, но и себя не жалеет ради товарищей: места в общежитии в лучших комнатах, стипендии троечникам, бесконечные поблажки двоечникам, классные вечеринки. И это ещё не весь список её добродетелей.

На первом курсе староста присматривалась к Снежане, но так и не нашла в ней ничего полезного для группы. Снежана была неболтлива, ничего не выпрашивала и не летела на Дашкины вечеринки, как все нормальные студенты. Но на втором курсе, сразу на первой неделе занятий, произошёл случай, благодаря которому староста не просто сблизилась с не охваченной своим влиянием однокурсницей, но и полюбила её всей душой. А произошло вот что.

В их группе учился юноша из областного города, высокий, нескладный, не самый сильный, но общительный и любил друзей, особенно Дашку. Они с первого курса придумывали смешинки для КВН и заводили всю команду. Звали его Рома Васильчиков. И вот в ту самую первую неделю второго курса у него скончался отец из-за неимоверного пустяка — порезал палец и умер от заражения крови. Рома чуть не умер и сам, прямо на лекциях, когда узнал. Вся группа во главе со старостой бросилась спасать друга, но Рома так и не мог взять себя в руки: напивался, плакал, а потом, растирая слёзы, объявил, что у матери нет денег, поэтому он бросает учёбу. Староста впервые ощутила свою ничтожность: она похудела, и огонь лидерства погас в её маленьких дерзких глазах. И тут подоспела помощь. И от кого? От Янович! От девушки, которая Ромку почти не утешала — так, раз похлопала по спине и что-то ему на ухо шепнула.

Рассеянная от горя Даша, обхватив руками журнал, своим тяжёлым задом захлопнула дверь деканата и чуть не рухнула на пол. И вдруг напротив как из-под земли выросла Снежана и уставилась на неё блестящими немигающими глазами, чёрные узкие зрачки которых, расширяясь, затягивали в свою бездну всё Дашкино естество.

— Покурим, — то ли спросила, то ли приказала не охваченная авторитетом старосты одногруппница.

Даша втянула голову в плечи и прошептала в ответ:

— Ты разве куришь?

— В курении главное не дым пускать, а перетереть дела всякие.

Староста обняла журнал покрепче и отправилась следом за Снежаной на второй этаж, в курилку для преподов, куда студенты обычно не совались. Да и преподаватели дымили обычно в лаборантских.

— Стой, — на полпути остановилась Снежана и сунула в карман Дашиных брюк сложенные вдвое купюры. — Это деньги для Ромы.

— Эта вот? — Дашка оторвала наконец руку от журнала и стукнула себя по боковому карману брюк.

— Да. Пусть не уезжает. Я помогу ему за учёбу по безналу платить и буду приносить для него в месяц по два стольника. Ты будешь выдавать. Проживёт. Стипендия ещё.

— А? Здорово. Но… как это я ему буду выдавать? Может, сама? Я зачем? — захлопала глазами староста.

— Даш, давай так. Я отвечаю за материальную часть, ты — за моральную. Ромка ничего не должен знать. И никто не должен. Это наше с тобой дело. Понятно?

— И как ты себе это представляешь? Ну, за учёбу куда ни шло! Я как-нибудь договорюсь с секретаршей. А доллары твои? По почте, что ли, ему присылать, от анонима? — съязвила староста, придя в себя.

— Ты же умная, ловкая. Придумай что-нибудь. Например, что это матпомощь от БРСМ, или от города, или что-то в этой теме. Скажи, что выбила, скажи, чтоб фотки, справку какую-нибудь принёс, для достоверности, флюорографию сдал… Ну, типа того. Договорились? — Снежана сверкнула глазами.

Даша кивнула:

— Ладно, только ты в следующий раз родными неси, а то наши с общаги заподозрят чего.

— Поняла, — не прощаясь, бросила Снежана и убежала вниз по лестнице.

Староста смотрела ей вслед и думала: «Вот ведь какой светлой оказалась наша тёмная лошадка».

С той поры Снежана стала появляться на вечеринках, участвовала в КВН, правда без особой охоты. Взамен она получила покровительство и сердечную дружбу старосты, которая отстаивала каждого подопечного в любой, даже самой провальной ситуации. Например, в такой, как та, что имела место быть сегодня на паре по экономике.