Читать книгу - "Маринкина любовь - Наталья Воронцова"

На следующий день с утра Маринка слегка припоздала в школу. Когда пришла, все уже были на своих местах и поджидали учительницу, которая тоже задерживалась. Группа ребят окружила Вику и что-то оживленно обсуждала. Рослый Борька Смелов сидел на задней парте, весь съежившись и закрыв уши руками. Он смотрел куда-то под ноги. Его коротко стриженный затылок топорщился беспомощно и жалко. Маринка прислушалась. Со смехом и сальными шуточками одноклассники обсуждали беременность Ольги и возможные последствия в связи с этим для нее и Борьки, в том числе исключение обоих из школы. Смирнова со злостью швырнула набитый учебниками портфель в проход между партами и подошла к одноклассникам.

— Как вам не стыдно! Вы же готовитесь вступать в комсомол! — громко сказала она.

— А что тут такого? — нагло поинтересовалась Вика. — Мы только обсуждаем то, что есть на самом деле… Бедная Оленька! Ты создала ей такие условия… Ей-то никакого комсомола больше не видать с такой биографией! Даже Борькин папа из райкома помочь не сможет!

Тут Маринка снова не выдержала и собралась было снова отвесить Вике пощечину. Но та взвизгнула и отскочила.

— Ненормальная! Психичка!

— Ну что ты, что ты! — к ним подбежал Димка и обхватил Маринку, пытаясь отвести в сторону.

В классе повисла оглушительная тишина. С задней парты приподнял голову Борька и внимательно посмотрел на нее. Он как будто по-новому узнавал свою одноклассницу.

— Слушайте все! — медленно и отчетливо сказала Маринка. — Все, что говорится сейчас здесь про Маслову, — это гнусные сплетни, за которые всем должно быть стыдно, особенно тем, кто их придумал! — Она выразительно посмотрела на Вику. — Я вчера видела Ольгу. Она действительно серьезно больна. Но вместо того чтобы помочь ей и посочувствовать, вы очерняете ее! Если вам не все равно, что чувствует сейчас ваша одноклассница, которая лежит в больнице, то немедленно прекратите распространять эти глупости, которые являются абсолютной ложью! — Она говорила так взросло убедительно, что все одноклассники слушали ее как зачарованные. Многие покраснели и опустили глаза в пол. Только Вика, не отрываясь, смотрела на Маринку удивленно и холодно.

— Так она действительно болеет? — сочувственно переспросил кто-то.

— Да, но скоро уже вернется в школу. И если вы не последние сволочи, то не нужно никогда говорить с ней или еще с кем-либо о ее болезни. Она сама так просила. Болезнь — это неприятная личная проблема, которую не всегда обсуждают даже с самыми близкими людьми… Пожалейте Ольгу! А если бы с вами такое случилось?

Тут Смирнова поймала отчаянный Борькин взгляд с задней парты. В нем было столько преданности и благодарности, что ей стало неловко и она отвела глаза. В это самое мгновение в класс, запыхавшись, вбежала взъерошенная математичка.

— Это что за митинги посреди урока? — с порога завизжала она. — Ну-ка быстро все по местам!

Тут она споткнулась о портфель, брошенный Маринкой в проходе, и чуть не упала.

— Ты что, Смирнова, в нем кирпичи носишь? — взвилась она. — Конечно, можно и кирпичей напихать, если при тебе персональный носильщик! Соловьев, иди к доске и отвечай домашнее задание! Посмотрим, что ты еще умеешь, кроме как чужие портфели таскать!

Больше про Маслову никто в классе и словом не обмолвился. Даже Вика и та замолчала, не находя больше среди одноклассников благодарной аудитории. Но ее отношения с Маринкой приняли с этого дня характер безмолвного противостояния, которое готовилось вылиться в нечто более серьезное…

Ольга через несколько дней действительно выписалась из больницы и пришла в школу. Почему-то она сразу пересела от Борьки, с которым сидела вместе с четвертого класса, за другую парту. Ее болезнь их явно рассорила. Ольга похудела, стала пугливой и нервной. На уроках учителя ее по каким-то причинам несколько недель не спрашивали.

Но одноклассники повели себя как ни в чем не бывало, и скоро вся эта история начала забываться. Только Маринку Ольга отчего-то стала с тех пор избегать, но та и не навязывалась, интуитивно ощущая возникшую еще в больничном коридоре дистанцию. Зато с Борькой Смеловым у Маринки Смирновой сложились замечательные отношения, она считала его искренним другом долгие последующие годы.

Несмотря на то что история с Масловой была потихоньку замята, атмосфера в классе безвозвратно изменилась. Маринка ощущала это каждый день. Какие тому были еще причины, кроме слухов об Ольгиной беременности, она не знала, но исправить, кажется, уже ничего было нельзя. Единственной радостью в жизни оставался Димка, но и он с каждым днем уделял ей все меньше времени.

— Димка, пойдем в клуб на танцы! Мне так хочется потанцевать с тобой! — звала его Маринка.

— Ты что, с ума сошла? Неужели не понимаешь, что у нас экзамены скоро, надо готовиться, — говорил он виновато. — У тебя все дурацкие танцульки в голове, а мне еще Наташке надо помочь с уроками и бабке по хозяйству… А еще проклятая алгебра! Отстань!

Маринка обиженно поджимала губы. У Соловьева всегда были неопровержимые аргументы, для того чтобы объяснить, почему он не сможет никуда пойти с ней. Маринка слушала печально и кивала головой. Он прав, совершенно прав! Ему надо готовиться к экзаменам, заниматься… Остальное — глупости.

— Но ты же любишь меня еще?

— Что за вопросы, Маринка! Ты уже надоела! — Этот диалог повторялся с завидной периодичностью. — Конечно, люблю! Просто у меня очень много дел…

— На каком же месте тогда я в твоей жизни?

— Где-то во втором десятке моих приоритетов! После занятий, сна, футбола, телевизора…

И Маринка не могла понять, правду он говорит или шутит. Они часто ходили вместе на переменах, назло всей школе после уроков он носил ее тяжелый портфель с учебниками под неодобрительный шепоток преподавателей и учеников из других классов.

— Что, решила себе сразу московскую шишку захапать? — не по-доброму сказала Маринке однажды после уроков одна из старшеклассниц. — Ну ты и жучка!

— Какая московская шишка? Отец его, что ли? Да мне он вовсе не нужен! Я и не знакома-то с ним толком…

— Да брось лапшу вешать! Все знают, что ты собираешься в московскую шикарную квартиру прописаться, а потом в Америку уехать. Все твои хитрости белыми нитками шиты!

Маринка даже не нашлась что ответить. Ей совершенно невдомек было, какая квартира у Димкиного отца в Москве. Ей вообще дела не было до финансового положения семьи Соловьевых. Тем более что она до сих пор с содроганием вспоминала тот проклятый день рождения у Димки дома…

Учителя с некоторых пор демонстративно перестали Маринку замечать. Ее не вызывали к доске, даже когда она отчаянно тянула руку, желая ответить. Ее домашние и контрольные работы, которые прежде всегда оценивались преимущественно на «отлично», стали вдруг почти сплошь неудовлетворительными. Маринка терялась в догадках и мучилась, не понимая, что происходит. Однажды она попыталась разобраться с химичкой, почему та ей поставила двойку за несложную практическую работу.