Читать книгу - "Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова"

А иногда вся школа походит на улей. В последние дни, например.

* * *

…Аделаида проснулась в восемь часов утра на удивление свежей и отдохнувшей. До десяти часов занималась уборкой, а потом собралась было за покупками, но появился муж. При виде стоявшей на пороге жены он выразил некоторое смущение, но быстро оправился и первым задал вопрос:

– Как, ты уже дома? Значит, все в порядке?

Аделаида недостаточно владела тонким дипломатическим искусством отвечания вопросом на вопрос, поэтому сначала честно рассказала мужу о своей поездке и лишь потом, когда он, пользуясь ситуацией, попытался ускользнуть в ванную, задала свой.

– Да знаешь, засиделись на кафедре, готовили с аспирантом доклад на конференцию… пришлось заночевать у Шаховского, – был ответ.

– Я так и подумала, – тихо сказала Аделаида захлопнувшейся перед ее носом двери ванной.

Потом забрала в спальню телефонный аппарат и набрала номер Марии Александровны.

– Все в порядке, Аделаида Максимовна, – услыхала она бодрый голос своего завуча, – школа цела, все живы-здоровы. И… он о вас спрашивал.

– А, ну хорошо… спасибо… – Аделаида очень осторожно, чтобы не спугнуть хрупкое эхо последних слов завуча, положила трубку. И лишь после этого вспомнила, что следовало бы, для приличия, переспросить, кого, собственно, Мария Александровна имела в виду.

* * *

В этот субботний вечер зима ненадолго вернулась, превратив залитую водой площадь перед гостиницей в некое подобие бального зала. Осторожно переступая точеными ножками на шпильках, кутая носик в поседевший от инея лисий мех, Татьяна Эрнестовна спешила к высокой фигуре, стоявшей рядом с темно-серым «Опелем».

Немец учтиво приветствовал ее и спросил, где же остальные коллеги.

Татьяна Эрнестовна была совершенно готова к такому вопросу и немедленно дала ему самые исчерпывающие объяснения.

Забираясь в мягкую, уютную, пахнувшую натуральной кожей полутьму автомобиля, Татьяна Эрнестовна мысленно поздравила себя с удачным завершением второй части своего секретного стратегического плана.

Первая же часть была осуществлена вчера, сразу после урока немецкого, когда Татьяна Эрнестовна непринужденно поинтересовалась, не желает ли господин Роджерс посетить их знаменитый областной оперный театр. Завтра как раз дают Вагнера, «Золото Рейна», причем на немецком языке. Она сама и две-три ее коллеги – страстные любительницы классической оперы, и они будут очень рады, если гость к ним присоединится. Господин Роджерс, разумеется, согласился, хотя при слове «Вагнер» у него на лице промелькнуло не совсем понятное выражение, и тут же предложил отправиться в оперу на его машине.

Пока он выруливал на шоссе, ведущее в город, Татьяна Эрнестовна молчала, собираясь с мыслями и выбирая подходящую тему для легкой дорожной беседы.

Немец сменил свой обычный демократический прикид на строгий, идеально сидящий темно-серый костюм и того же цвета остроносые ботинки; вместо замшевой куртки на заднем сиденье лежал подбитый мехом плащ.

Татьяна Эрнестовна, мигом охватив острым взглядом все эти детали, решила для начала завести разговор о современной моде и поинтересоваться, что это за зверь такой отдал свою черную с серебристыми подпалинами шкурку на подкладку для его плаща, но почему-то оробела, смутилась, когда он вопросительно посмотрел на нее, и лишь пролепетала что-то о погоде. Господин Роджерс с готовностью поддержал эту тему и, обогнув очередную рытвину на дороге, стал рассказывать про небывалую оттепель прошлого года в Европе, когда у них в Цюрихе в конце февраля зацвели тюльпаны.

Хотя цюрихские тюльпаны и показались Татьяне Эрнестовне подходящим мостиком для перехода к более интересным, чем погода, темам, она снова не смогла задать свои вертевшиеся на языке вопросы. Не смогла, и все.

Карл вел беседу с безукоризненной любезностью, в нужные моменты улыбаясь, обращался к ней, не переставая, однако, внимательно следить за разбитой колесами грузовиков дорогой, но Татьяна Эрнестовна чувствовала, что эта светская непринужденность служит ему защитой, своего рода сверкающей броней, за которую ей, возможно, и не удастся проникнуть.

К счастью, она вовремя вспомнила, что препятствия на пути к достижению цели всегда лишь раззадоривали ее, лишь увеличивали ценность и притягательность данной цели; вовремя напомнила себе, что она – женщина не только красивая, ухоженная и оченьпривлекательная, но и умная; и не родился еще мужчина, который мог бы устоять перед подобным сочетанием.

Большие надежды возлагались ею на сам спектакль, во время которого она будет сидеть рядом с ним, и в определенные, наиболее чувствительные моменты оперного действа неизбежно случайное соприкосновение рук (хотя «Золото Рейна» в этом смысле не самая подходящая пьеса: лиричности Вагнеру явно недостает), надежды еще большие – на ужин после спектакля, куда он, несомненно, пригласит ее, как порядочный человек, тут как раз неподалеку есть очень милый ресторанчик с уютными интерьерами и толково подобранным меню.

После ужина – дорога домой в приятном уединении автомобиля, а в конце пути – приглашение выпить чашечку кофе в девичьей квартирке Татьяны Эрнестовны, отделанной в неоклассическом стиле (сплошь зеркала, золоченые подсвечники, воздушная легкость мебели «под карельскую березу»; словом – блеск и изысканность, достойное обрамление очаровательной хозяйки).

Но покамест они всего лишь подъехали к театру, и Татьяна Эрнестовна несколько притормозила бег своих не в меру разгулявшихся мыслей. Знакомая билетерша, пожилая женщина с добродушным морщинистым лицом, отдала ей два билета в партер и шепотом пожелала удачи. Татьяна Эрнестовна улыбнулась светло и надменно и поспешила вернуться к Карлу, который в это время разглядывал афиши на противоположной стене.

Билетерша проводила ее внимательным взглядом.

– Жаль девку, – вздохнув, поделилась она с напарницей, – сорок лет скоро, а все не замужем.

– Ну, может, сегодня повезет, – охотно откликнулась напарница, – кавалер-то уж больно хорош…

Поднимаясь по широкой, застланной изумрудным сукном лестнице к огромному сияющему зеркалу, Татьяна Эрнестовна с удовольствием ощущала полуобнаженной спиной шелковую прохладу своего нового вечернего платья цвета лосося.

Тончайшая свежесть японских духов (две капли – за ушами, одна – в декольте) окутывала ее невидимым соблазнительным облаком.

Она на пару секунд задержалась у зеркала, чтобы убедиться, что ни одна прядь светлых волос не выбилась из замысловатой прически, и послать зеркальному отражению Карла долгий и многозначительный взгляд.

Карл в зеркале улыбнулся ей, но ожидаемого комплимента не последовало. Татьяна Эрнестовна застенчиво взмахнула вороными ресницами, повернулась и взяла его под руку.

И тут начались неприятности.

Тихий шепоток и хихиканье за спиной, которые Татьяне Эрнестовне успешно удавалось игнорировать в течение последних нескольких минут, стали чуть более явственными. Ее левое ушко уловило отдельные слова, и слова эти ей совсем не понравились.