Читать книгу - "Драконы - Эстер Э. Шмидт"

Будто Вон чувствует мой дискомфорт и подходит ближе.

— Нет необходимости говорить, что я отметил границы. Это моя женщина, и традиционное заявление будет подано сегодня вечером. Орион, подготовь церемонию и убедись, что твоя женщина будет здесь за два часа до назначенного времени, чтобы помочь моей паре, Энии. Учитывая, что наш вице-президент не смог дождаться и пренебрег традициями, мы продолжим после того, как мы с Энией дадим клятвы. — Клятвы? У меня вот-вот отвалится челюсть. О чём, чёрт возьми, он говорит? Так небрежно сообщает другим о том, что вечером мы поженимся? — Я всё объясню в штабе, пока Несси будет готовить двух наших новых женщин. Сейчас нам с Лусио нужно поговорить с Энией и Полиной. — Вон больше ничего не говорит, но ведёт меня по коридору в кабинет, запирая дверь, как только мы вчетвером оказываемся внутри.

— Традиционное заявление? Дадим клятвы? — огрызаюсь я. — Кажется, пора выложить все карты на стол, потому что ты только что упомянул церемонию, а я не имею ни малейшего представления обо всём этом. Я лишь знаю, что моя мать была Драконом и частью этого… этого… клана, куда ты нас привёл, и тот факт, что я Дракон и виновата в том, что моя подруга тоже стала им. Я что-нибудь упустила? Помимо того, что я потеряла работу, но это может быть второстепенной проблемой в списке.

Вон загораживает выход и скрещивает руки на груди. Не сводя с меня взгляда, он потирает большим пальцем челюсть. Я бы сказала, что он выглядит сексуально, но слишком зла и сбита с толку, чтобы продолжить думать об этом.

— Кое-что. Я выложу всё, а затем мы обсудим по одному вопросу за раз. — Он ждёт моей реакции на его заявление, поэтому я машу ему продолжать. — Тебе не позволено сердиться на меня за честность, — заявляет Вон и приподнимает бровь.

Я закатываю глаза в ответ, потому что серьёзно:

— Ты ждёшь, что я соглашусь на то, на что даже не знаю, как отреагирую? Так что, нет. Вполне возможно, я буду злиться, потому что уже начинаю злиться из-за того, как протекает наша дискуссия, и на твоём месте выложила бы всё это сейчас, не задаваясь вопросом, сержусь я или нет.

— У тебя сильный характер. Сильнее, чем у любой женщины-Дракона, с которой я сталкивался.

— И сколько у вас женщин-драконов? — Я использую воздушные кавычки, когда добавляю: — С которыми ты «сталкивался»? — Я чувствую, как во мне нарастает гнев, и огонь разгорается в венах, что всегда приводит к появлению синего пламени вокруг кулаков. Я смотрю вниз и замечаю потрескивание огня. — Чёрт. Не отвечай насчёт женщин, не хочу знать, — бормочу я. — Просто скажи правду обо всём остальном.

Я опускаю взгляд в пол, и пытаюсь успокоиться, сосредоточившись на дыхании. Я чувствую, как Вон подходит ближе, кладет палец мне под подбородок и запрокидывает мне голову, чтобы наши взгляды встретились.

— Я не встречал других женщин, о которых ты говоришь. Я один из многих, кто верит в традиции. А значит, я ждал свою пару. Хотя найти пару редкость, поскольку мы вымирающая порода из-за осложнений, связанных с бесплодием и родами.

— Вы выяснили почему? Кто-то смог изучить?..

Я обрываю Полину свирепым взглядом, и она одними губами произносит:

— Извини.

Уголок рта Вона подёргивается, его пальцы соскальзывают с моего подбородка, и я мгновенно начинаю тосковать по их теплу.

Он не сводит с меня глаз, но отвечает на вопрос Полины.

— В прошлом мы пытались получить информацию. Один из наших врачей начал изучать драконов, которые вызвались добровольно. Одним из этих Драконов была твоя мать Камилла. Её признали стерильной, и результат обнародовали. Каждый Дракон-мужчина избегал её, и не имело значения, как сильно я пытался опровергнуть слухи, она не чувствовала себя как дома и покинула наше центральное кольцо домов, чтобы жить на окраине деревни.

Я с трудом сглатываю и хриплю:

— Мою мать избегали?

Лусио прочищает горло, и все взгляды в комнате устремляются на него. Он кладёт руки на большой стол и подаётся вперед.

— Мы думаем, что Дорн рассказал Тифону, который затем слил результаты и ткнул в Камиллу, пытаясь остановить исследование, проводимое Сирилом, нашим врачом. Дорн был ассистентом Сирила до того, как его сменила Зара, поскольку мы не могли допустить, чтобы Дорн остался ассистентом доктора из-за злоупотребления доверием. Тифон не уважает новые технологии или современность. Он предпочёл бы увидеть, как все мы умрём, чем сделать шаг вперёд и воспользоваться любым вариантом, который могут предоставить технологии, в попытке увеличить шансы либо сделать женщин или мужчин фертильными, либо зачать иным способом. Как и проект обмена, который Вон запустил с другим кланом Драконов по всей стране, пытаясь расширить клан. Чёрт возьми, на данный момент мы бы даже согласились позволить Дракону выносить ребёнка и произвести его на свет живым и здоровым. Но дело в том, что… за последние несколько десятилетий не было ни одной беременности.

— Я действительно начинаю ненавидеть этого Тифона, — бормочу я.

— И я хотела бы получить доступ к исследованиям, проведённым вашим доктором. Какая разница рожают люди или драконы? — шутит Полина.

— Мы оборотни, и у нас есть как человеческий, так и драконий облик. А значит, ребёнок будет расти в утробе матери, но амниотический мешок больше похож на твёрдую яичную скорлупу, это усложняет роды, — говорит Лусио.

— Ой, — шепчу я и съёживаюсь при мысли о том, что в теле огромное твёрдое яйцо, которое должно выйти. Не говоря уже о крошечном ребёнке в твёрдой скорлупе, из которой ему необходимо выбраться. — Ты упомянул, что моя мать была бесплодна, и я вспомнила, что ты говорил что-то о колдовских мешках и магии? Если Тифон не уважает новые способы и весь из себя старомодный пердун… у него случится сердечный приступ при встрече со мной.

— Только я и Лусио знаем о том, кто ты, больше никто. Кроме Полины. И мы всё так и оставим до окончания церемонии, — заявляет Вон.

Моё дыхание учащается, и мысли бегут со скоростью света.

— Если бы они избегали моей матери из-за бесплодия… меня сожгут на костре за то, что я отвратительный представитель их вида, — шепчу я, в основном для себя. — Я права, да? — Я с трудом сглатываю, когда вижу, как Вон вздрагивает. — И ты считаешь