Читать книгу - "Женские слабости - Маргарет Уэй"

— Ага, значит, вы предпочли бы такой вариант. А не тот, где я бы захватила сердце вашего дяди, а вместе с ним и хороший кусок его состояния? — Это прозвучало более ядовито, чем она хотела.

Он почувствовал ее скрытое напряжение.

— Это действительно то, чего вы хотите, Соня? — Его пристальный взгляд, казалось, пришпилил ее к полу.

— То, чего я хочу, мне никогда не удастся получить, — сказала она загадочно. — А сейчас извините, но я оставлю вас на пару минут. Мне хотелось бы избавиться от этого спортивного костюма.

— Не торопитесь, — сказал он, когда она повернулась, чтобы выйти из комнаты — Я в это время посмотрю ваши книги. — Он подошел к большому деревянному шкафу, плотно заставленному книгами. — Немецкие, французские, русские, венгерские… что бы все это значило? — крикнул он ей вслед. — Ладно, можете пока не отвечать.

— Посмотрим, до чего вы сами сумеете дойти, — ответила она ему из коридора.

Когда Соня вернулась, на ней было бирюзовое, с оттенком лайма, платье на тонких, словно шнурки, бретельках. Верхняя часть выразительно обрисовывала грудь, а от талии ткань спускалась к коленям легкими складками. Было видно, что она успела пробежаться щеткой по волосам, но главное — оставила их распущенными.

— На каких языках вы говорите? — спросил Дэвид, не в силах отвести от нее глаз. Она выглядела такой красивой и такой… невинной, что у него перехватило дыхание.

— На нескольких… — Она быстро прошла на кухню. Теперь между ними был хоть какой-то барьер.

— Вы читаете Гете и Шиллера в подлиннике? Я видел этот знаменитый двойной памятник, когда последний раз был в Веймаре… И на французском целая коллекция. Флобер, Гюго, Дюма, Готье… Много книг на венгерском…

— Вы прекрасно знаете, что у меня есть венгерские корни.

Он усмехнулся:

— Лично я ничего не знаю. Про венгерский акцент сказала Ровена. Норвежская фамилия… Норвежские корни? Что за секреты, в конце концов? Чего вы боитесь? Вы этим только больше всех раззадориваете. Ваши манеры, ваша необыкновенная сдержанность только добавляют топлива для пламени. Такое впечатление, что пять лет назад вас вообще на свете не было.

— Может… может, мне приходится скрываться от каких-нибудь негодяев? — проговорила она, продолжая готовить кофе.

— Меня бы это не удивило, — хмыкнул он.

— Разумеется. Вы же мне не доверяете.

— Как я могу, когда вы к себе никого не подпускаете? Что за жизнь такую вы ведете?

Похоже, его это действительно волновало. Это поразило Соню, наполнив ее тело какими-то странными ощущениями.

— Должно быть, у вас были любовники?

Она презрительно посмотрела на него:

— Почему-то у вас это прозвучало так, как если бы у меня их был целый полк. Но могу вас уверить, я не настолько люблю мужчин.

— Поэтому вы держите тех, кого считаете опасными, на расстоянии.

— Держать на расстоянии — самое безопасное, — сказала она, нажимая на кнопку кофемашины.

— Как правило, женщины, которые держат дистанцию, не искушают искры, — заметил он. — А вы… Впрочем, вы сами знаете…

Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу:

— Откуда вам знать, что это за искры? А может, я вас просто ненавижу?

— Признаюсь, этого я не знаю. Скажите, вы ненавидите меня?

Она опустила глаза:

— Черный или со сливками?

— Ладно, можете не отвечать. Черный, два сахара.

— Хотите что-нибудь к кофе?

— Нет, спасибо… Ради бога, выйдите из-за этой вашей стойки. Клянусь, здесь нет никакой опасности. — Как он мог клясться, когда атмосфера была накалена так, что, казалось, в любой момент мог прогреметь взрыв?

Соня обошла вокруг стойки, неся перед собой поднос с чашками. Он встал, чтобы взять у нее поднос. Короткого касания пальцев было достаточно, чтобы ей мгновенно стало жарко.

— На кофейный столик, пожалуйста, — сказала она, пытаясь обрести свою привычную холодность. — Надеюсь, вам понравится кофе.

— Мне бы понравилось, если бы вы сели рядом и поговорили со мной.

— Боюсь, наш разговор может перейти в противостояние. — Она пожала плечами. — Вы знаете, как меня зовут. Сколько мне лет. Знаете, где я живу. Что вам еще нужно?

— Очень многое. — Его тон стал тверже. — Вы вовлекли себя в определенную ситуацию, как я уже говорил. Вы должны быть готовы. Вы сказали Маркусу, что позвоните ему сегодня вечером.

— Я позвоню. Не надо только представлять все так, будто это моя обязанность. — Она села на диван напротив него, оставив на столе свой кофе.

— Надеюсь, вы понимаете, что он беспокоится о вас?

— Ну что ж, я тоже о нем беспокоюсь, — сказала она несколько раздраженно. — Не так уж много на свете таких мягких и обходительных мужчин, как Маркус.

— Вы выйдете за него замуж, если он вас попросит? — прямо спросил Дэвид.

Ее глаза вспыхнули.

— Вы действительно считаете себя вправе настаивать на ответе?

— Ради бога, не кокетничайте!

— Я кокетничаю? Да вы сошли с ума! — Она вскочила с дивана и зашагала по комнате. Ее волосы развевались за ней, как парус. — Не принимайте меня за дурочку. Почему не вы отвечаете на мои вопросы?

— Могу ответить, если вы снова сядете. — Ему тоже нелегко было сохранять спокойствие. Он чувствовал, как желание разъедает его изнутри.

— Тогда не раздражайте меня. — Она снова села, вцепившись в шелковую подушку, как в спасательный круг. — Мой вопрос: ваши отношения с Полой серьезны, или вы просто так таскаете ее с собой?

— Пола и я уже давно дали задний ход.

— Вы должны быть внимательны и не нужно отмахиваться от советов. Помните — она от вас без ума.

Он посмотрел на нее долгим взглядом:

— Это означает, что я обязан ей ответить тем же? Я никогда ничего не обещал. И я не таскаю Полу за собой, как вы изволили выразиться. Но я по опыту знаю, что стоит только пожать женщине руку, как в ее ушах уже начинают звучать свадебные колокола. Я встречался со многими красивыми женщинами… Правда, не в последнее время… В последнее время я был ужасно занят.

Она понимающе усмехнулась:

— Ну да, вы же наследник… Но почему тогда она так хочет унизить меня? Почему позволяет себе говорить, что я преследую вас? Получается, что я тут вообще стерва-охотница!

Он коротко рассмеялся:

— В какой-то мере мы все охотники — пытаемся найти родственную душу.

— И не нашли до сих пор?

— А вы?

Она опустила глаза:

— Мне слишком много приходится заботится о самой себе.