Читать книгу - "Милый, единственный, инопланетный - Юлия Монакова"

Рассказать о своём внутреннем состоянии и объяснить мучения, которые причиняют мне походы в детский сад, я не мог, а выражать мысли в письменной форме тогда ещё не научился. Однако это не мешало мне устраивать бунты: я протестовал против ежедневных походов в садик всеми доступными мне методами. К примеру, по утрам, когда мама будила меня, я просто не реагировал. Она могла делать со мной что угодно: тормошить, встряхивать, уговаривать, ругать — я совершенно расслаблял все мышцы своего тела и валился обратно в постель. Если мама пыталась меня посадить — я тут же падал обратно. Если она силой вытаскивала меня из кровати и пробовала поставить на ноги — я сваливался на пол и оставался лежать там. Она не могла заставить меня ни умыться, ни поесть, ни одеться, в итоге выполняла все эти манипуляции со мной сама и тащила в детский сад на руках, выговаривая по дороге, что опоздает из-за меня на работу и у неё будут большие неприятности.

— Да что с тобой, сынок? — спрашивала она без конца. — Зачем ты всё это делаешь? У тебя что-нибудь болит?

Я отрицательно мотал головой.

— А в чём тогда проблема?

И только спустя несколько дней такого поведения она наконец догадалась:

— Ты что, не хочешь идти в сад?!

Я кивнул, обрадовавшись, что она наконец-то меня поняла и теперь мои муки точно прекратятся. Однако мама уселась рядом со мной и принялась долго объяснять, что не может оставить меня дома, что ей нужно каждое утро вовремя являться на работу, за которую она получает деньги, что у неё просто нет другого выхода…

— Давай договоримся так, — сказала она вдруг. — То, что ты ходишь в садик — это не наказание и не повинность, это такая игра. Я даю тебе задание: выдержать в детском саду весь день, до вечера. Если ты справишься — каждый раз, приходя за тобой, я буду приносить тебе “Сникерс”.

Я задумался. Эти шоколадные батончики были моими любимыми, но ради них пришлось бы продолжать посещать то невыносимое место и страдать из-за противных людей, которые меня там окружали…

— И бассейн каждую субботу и воскресенье. Обещаю! — добавила мама. Я очень любил плавать, поэтому это решило дело.

— Ну так как? Согласен? — уточнила мама.

— Да.

На самом деле, легче от этого не стало. Я просто добросовестно выполнял мамино “задание” ради желанного приза и терпел, но мои ежедневные страдания нисколько от этого не уменьшились.

Мне были совершенно непонятны и неприятны шумные игры остальных детей в группе. Они толкались, дрались друг с другом, кричали, приставали ко мне… кто-то из них первым догадался, что я боюсь щекотки, и в итоге они с хохотом наваливались на меня целой толпой и доводили буквально до припадка, скандируя хором: "Ура-а-а! Щекоти идиота!"

Щекотку я ненавижу до сих пор. Она вызывает у меня не просто дискомфорт, а самую настоящую боль. Как, в общем-то, и все остальные лёгкие прикосновения и поглаживания, я их физически не выношу.

После дня в саду на восстановление мне требовалось несколько часов. Мы приходили с мамой домой, и я мог просто упасть и лежать на полу час или полтора, набираясь сил, а потом вставал и требовал с мамы обещанную шоколадку. Иногда я замолкал и просто не разговаривал ни с кем день или даже два — это тоже было одним из способов восполнения утраченной энергии.

В старшей группе мне наконец стало легче. Не потому, что я привык или приспособился. Просто в детском саду и в моей жизни появился Рус…