Читать книгу - "В погоне за мечтой - Льюис Сьюзен"

– Ух и жарища сегодня! – произнес Фрэнк, входя в дверь и топая запыленными башмаками по половику. Скосив глаза на Эллин, он прошел по кухне и начал подниматься по лестнице.

Сердце Эллин сжалось. Последние две недели ей больше всего хотелось уладить наконец глупую размолвку с отцом и найти покой в его объятиях. Хуже всего было то, что она видела, что отец жаждет того же, но упрямство и гордость не позволяют ему смягчиться, а сама Эллин чувствовала себя слишком измученной и ранимой, чтобы пытаться сломить его сопротивление.

– Твой приезд пошел отцу на пользу, – сказала Нина, словно угадав, какое отчаяние владеет Эллин, и стараясь унять его. – Простуда едва не свела его в могилу, хотя он ни за что не признается в этом. Целыми днями он лежал в постели, слишком слабый, чтобы говорить, а тем более – есть. Ты сама видишь, как он похудел. Он до смерти боялся, что недуг его одолеет. Он не говорил об этом, но я все видела.

Кое-как собрав документы в пачку, она повернулась и увидела, что Эллин стоит у раковины, положив руки на край и устремив в воду неподвижный взгляд. Несколько минут Нина смотрела на нее, мучительно сожалея о том, что не может избавить дочь от страданий, и лишь надеясь, что поможет ей справиться с ними.

Услышав шаги мужа, вернувшегося в кухню, она посмотрела на него и увидела, что Фрэнк тоже следит за Эллин. В его глазах сквозила такая беспомощность, что в душу Нины закралась невыразимая печаль. До отъезда Эллин оставалось два дня, и Нина всем сердцем молилась, чтобы Фрэнк преодолел наконец свое упрямство. В противном случае Нина собиралась заставить его силой, поскольку ссора зашла слишком далеко и настало время образумить старого болвана.

Казалось, Фрэнк вот-вот сложит оружие, но, к разочарованию Нины, он лишь бросил на нее укоризненный взгляд и вышел в дверь.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросила Нина, повернувшись к Эллин.

Эллин кивнула, подняла голову и выдавила улыбку.

– Извини, – сказала она. – Порой на меня накатывает такая грусть, что я не в силах с ней справиться. – Эллин глубоко вздохнула. Она взяла тарелку и принялась ее мыть. Ей хотелось рассказать матери о том, какая тоска и отчаяние ее одолевают. Ужаснее всего было то, что ее состояние только ухудшалось со временем – стоило ей представить лицо Майка, вспомнить его голос, и ее охватывало невыносимое желание увидеть его. Но она ничего не сказала, ей не хотелось еще больше тревожить мать. Минувшие две недели они вновь и вновь возвращались к ее невзгодам, но их разговоры ничего не меняли, и пришла пора положить им конец.

– Я приготовлю комнату для Бесси Джейн, – сказала Эллин, бросив мыть посуду и вытерев руки.

Нина улыбнулась; в последнее время Эллин зачастую оставляла работу недоделанной, сама не замечая этого.

– Все будет хорошо, милая, – негромко проговорила она. – Поверь, все будет хорошо.

Эллин кивнула и, проходя мимо матери, погладила ее по щеке.

– Да, конечно, – произнесла она. – Мне лучше уже от того, что вы рядом.

Час спустя она покачивалась на диванчике, висевшем на веранде. Печенье и кофе, которые ей принесла мать, остались нетронутыми. Эллин знала, что Нина будет только рада, если она сохранит аппетит для сегодняшнего ужина с Бесси Джейн. Эллин была твердо намерена не ударить в грязь лицом, поскольку ей совсем не хотелось выслушивать замечания Бесси о том, как она похудела. Одно хорошо – мать наконец осознала, что в тяжелые времена люди зачастую теряют в весе, и в этом нет ничего необычного. И все же она всеми силами пыталась заставить Эллин есть. Нельзя сказать, что Эллин намеренно голодала, просто ей было трудно проглотить пищу; при одной мысли о Майке у нее пропадал аппетит. Вдобавок она изматывала себя тяжелым трудом на полях, стараясь отвлечься от мучительных раздумий, и от этого худела еще стремительнее.

Внезапно в доме зазвонил телефон, и сердце Эллин едва не выпрыгнуло из груди, хотя она и понимала, что вряд ли это Майк. Чувствуя, как ею овладевает уныние, она принялась гадать, суждено ли ей когда-нибудь увидеть его или услышать его голос. Сама мысль о том, что их пути окончательно и бесповоротно разошлись, ввергала Эллин в такое отчаяние, что она до сих пор не находила в себе сил взглянуть правде в глаза. Но не беда, она справится, время – лучший лекарь. По крайней мере, находясь в родных стенах, она была избавлена от внимания прессы и могла не бояться, что, открыв в один прекрасный день газету или включив телевизор, обнаружит, что Мишель и Майк поженились, что у них родился еще один ребенок либо произошло что-нибудь не менее ужасное.

– Звонила Бесси Джейн, – сказала мать, появляясь на крыльце и натягивая свитер. – Она готова к поездке, и я отправляюсь за ней. Меня не будет около часа. Хочешь поехать со мной?

Эллин улыбнулась и покачала головой:

– Мне нужно позвонить Мэтти. Она снималась в Финиксе, мы не общались уже два дня, и я хочу узнать, не слышно ли чего от Мэта Грейнгера, режиссера, который собирается дать ей главную роль в своем новом фильме.

Нина кивнула, поцеловала ее в макушку и отправилась к машине. Эллин смотрела ей вслед, догадываясь, что мать видит ее насквозь и понимает, что на самом деле она хочет расспросить Мэтти о Майке. Но Эллин заранее знала, что, услышав голос сестры, она ни за что не станет спрашивать о нем – будь тому причиной гордость и злость на Майка или же попросту боязнь, что ее постигнет очередной удар.

Устало вздохнув, Эллин посмотрела на отца, который стоял у машины, разговаривая о чем-то с матерью, и как только машина тронулась с места, откинула голову и раскачала диванчик чуть сильнее. К глазам подступили слезы отчаяния и бессилия. Она закрыла глаза, чувствуя, как в сердце вновь разгорается жестокая боль утраты. Силы, которыми она прежде подавляла мучительный приступ, на сей раз изменили ей. Казалось, в душе не осталось никаких желаний, кроме одного – увидеть Майка, услышать его голос, прикоснуться к нему. Эллин спрашивала себя, сумеет ли она набраться храбрости позвонить ему, хотя и знала, что гнев и гордость не позволят ей показать, насколько она уязвлена.

Дыхание Эллин участилось; она попыталась взять себя в руки, но в тот же миг услышала, как кто-то поднялся на крыльцо, подошел к ней и остановился рядом. Она открыла глаза, подняла голову и увидела отца. Фрэнк опустился на диванчик, взял Эллин за руку, и слезы хлынули из ее глаз неудержимым потоком. Она шмыгнула носом, отец обнял ее и начал покачивать точно так же, как когда-то баюкал маленькую Эллин на этом самом диванчике.

– Простишь ли ты когда-нибудь старого дурака? – хрипло произнес он.

– Ох, папа… – всхлипнула Эллин. – Ну конечно, я тебя прощаю. А ты? Простишь ли ты меня?

По впалой обветренной щеке отца скатилась слезинка.

– Мне нечего прощать, – сказал он. – Ты жила своей жизнью, а я считал, что ты должна распорядиться ею иначе.

Эллин улыбнулась дрожащими губами.

– Глядя на себя в эту минуту, я начинаю думать, что ты был прав, – призналась она.