Читать книгу - "Ярлыки - Гарольд Карлтон"

Ее глаза были сухими, взгляд суровым, но она поспешно вышла из кабинета, словно опасалась, что разрыдается.

В обеденный перерыв все сотрудники собрались в ее комнате, ее целовали, обнимали, желали всего хорошего. Корал почувствовала, что с трудом сдерживает себя, чтобы не расплакаться.

Когда Донна Брукс после обеденного перерыва вернулась в офис, то застала своего мужа сидящим в глубокой задумчивости.

— Она выглядела такой печальной, такой незащищенной, — сказал он Донне. — Ты уверена, что нельзя было уговорить ее остаться редактором-консультантом или кем-то в этом роде?

— Она сказала мне, чтобы я подтерла задницу этим предложением, — ответила Донна, чмокнув его в щеку. — Не печалься о Корал, дорогой. Она выживет!

Донна ушла раньше, чтобы в своем городском доме подготовиться к большому гала-обеду, которым намеревалась отметить свое блестящее продвижение в издательском мире, связанном с модой. Она пригласила Говарда Остина и еще несколько человек из специализированной прессы. Придут все. И Корал тоже будет праздновать обретение свободы, разделяя бутылку вина с Колином Бомоном и стараясь не плакать.

Корал пораньше отпустила Вирджинию домой, ее причитания действовали на нервы. В пять часов она спокойно вышла из здания, взяла такси и направилась в салон «Джиллс», где ею занимались по полной программе добрых два часа. Она намеревалась ужинать вне дома с Колином и хотела выглядеть наилучшим образом — появятся фотографы, за ней станут охотиться, и она ни на секунду не должна утрачивать сияющую улыбку.

Корал потратила недели, вычисляя и так подгоняя время, чтобы наконец абсолютно увериться в том, что в этот день Донна будет у Джиллса следующей за ней клиенткой.

— Et voila![40]— воскликнул Джиллс, когда они с Корал вдвоем разглядывали ее лицо зеркале. — Вы никогда не выглядели так прекрасно!

Они смотрели на ее прошедшее через все процедуры лицо, стараясь не замечать нервного подергивания уголков губ, они оба понимали, что она нуждается в возбуждающей инъекции. Корал решила, что сделает ее по дороге домой. Она покосилась на свое отражение.

— Вы не находите, что оно слишком румяное, Джиллс, дорогой? — спросила она. — На следующей неделе мне предстоит дюжина встреч для переговоров о новой работе…

— Все превосходно! — заверил он, его красивое лицо сияло.

Она повернулась, чтобы поцеловать его, и вручила ему стодолларовую купюру. Когда он отлучился из кабинки, чтобы принести сдачу, ей хватило пятнадцати секунд, чтобы влить во флакон с кондиционером для волос целый пузырек соляной кислоты, который она тайно принесла с собой в стеганой сумочке от Шанель.

Это было завершением ее работы в качестве главного редактора «Дивайн». Теперь она могла расслабиться. Волосы Донны могут вновь отрасти. Но, может быть, пропадут навсегда. Корал возвела очи к небу: благодарю Тебя за парики, воздала она молитву. Донна будет за них особенно благодарна.

В колонке «Всякие слухи» номера «Лейблз» за понедельник, 2 сентября, была такая заметка:

«Пожарная машина и два врача примчались к «Джиллс» — парикмахерской и салону красоты, который обслуживает самую блистательную клиентуру, на Шестидесятой Восточной улице в пятницу вечером, когда свежеиспеченный главный редактор «Дивайн» Донна Брукс оказалась пострадавшей от соляной кислоты. Ее вывели из шока и отпустили позднее в тот же вечер, когда в ее городском доме на Парк-авеню собрались гости, чтобы отметить ее новое назначение. Миссис Брукс определила происшедшее как несчастный случай. «Я уверена, — сказала она, — что никто не хотел сделать это нарочно», и объявила, что не намерена возбуждать судебное дело против Джиллса Хупперта, владельца салона. Некоторые источники полагают, однако, что за этим «несчастным случаем» может стоять кто-то, недоброжелательно настроенный по отношению к Донне Брукс. Прием, на котором миссис Брукс надела на свою лишенную волос голову нетипичный для редактора отдела спортивной одежды тюрбан от Пуччи, прошел с большим успехом».

— Конечно, я знаю, что это сделала Корал, — сказала Донна, глядя, как Говард Остин наливает в ее бокал вина. Они сидели в маленьком, полутемном баре никому не известной гостиницы неподалеку от Мэдисон-авеню на следующий день после всех событий.

— За нового главного редактора! — провозгласил тост Говард. — Я все же думаю, что ты должна позволить мне изложить всю историю и напечатать обвинение. Эта женщина сошла с ума. Она могла бы убить тебя…

Донна кивнула, а потом пожала плечами.

— Мне, скорее, жаль ее, Говард. Никогда не думала, что смогу быть такой милосердной, но есть что-то вызывающее сожаление в женщине, которая так разрушает себя. Она имела все данные, чтобы быть самым долгоцарствующим редактором в истории моды, и я бы считала честью работать с ней…

— Никто в этом не виноват, — пожал плечами Говард, — наша публикация, возможно, поставит крест на любой карьере, которую она еще могла бы сделать.

— В той или иной степени она будет отстранена от мира моды, я думаю, — согласилась Донна. — Только Уэйленд Гэррити, Колин Бомон и ее дочь станут поддерживать с ней какие-то отношения.

— И ты определенно дашь ее дочери Награду моды? Несмотря на Корал?

— Я и в самом деле полагаю, что она заслужила ее. Анаис Дю Паскье показала лучшие платья, какие я только видела в последние годы. Не так далеко от нее и Дэвид Уинтерс…

— Королева умерла, да здравствует Королева! — провозгласил Говард и чокнулся с Донной. Его глаза остановились на шелковом шарфе, повязанном вокруг ее головы. — Это больно? — спросил он.

— Не очень…

Улыбки сбежали с лиц, когда они взглянули в глаза друг другу.

— Поднимайся наверх — шепнула Донна, — я присоединюсь к тебе через пять минут.

Она глядела ему вслед, когда он подходил к стойке регистратора, чтобы конфиденциально снять комнату под условной фамилией. Они должны соблюдать крайнюю осторожность.

Донна распрямилась, закинула руки за голову и, взглянув на часы, вообразила, как Говард сейчас раздевается и ложится в постель, ожидая ее. Ее живот сжался в остром вожделении. Она заставит его любить ее, чтобы прийти в определенное настроение. Как главный редактор «Дивайн» она чувствовала в себе новую силу самоконтроля. Она медленно встала и направилась к лифту.

Казалось, Корал на несколько недель исчезла с небосклона Манхэттена. Она не отвечала на звонки Колина. В попытке заключить мир, Уэйленд написал ей, соблазняя билетами в первый ряд на спектакль Нуриева в «Метрополитен». Корал не откликнулась.

Колин звонил ей каждый день. Иногда Корал поднимала трубку и резко говорила: «Я занята!». Много раз она вообще не отвечала. Наконец Колин получил разрешение нанести визит.

— Только не ожидай обеда, — предостерегла она по телефону, — разве что открою банку с орешками, если буду в настроении.