Читать книгу - "Час до конца сентября - Шпек"

— Эх, а я уже хотел шею предоставить. С радостью и добровольно.

— На руках меня таскать надоело?

— Никогда не надоест.

— Август-

(13 августа, понедельник, +27)

Август — время сбора урожая, когда любой перекус плавно превращается в роскошное застолье, время дней, напоенных светом и теплом уходящего щедрого лета, грозовых черных ночей и самых сумасшедших романов.

В августе особенно хочется проснуться под неспешный шум дождя где-нибудь далеко от суетливого города, в старом доме, напоенным утренним запахом кабачковых оладий, отдувающихся под полотенцем после жаркой сковороды, яблок, рассыпанных на столе веранды, меж пучков мяты и собранными вчера в первую попавшуюся посудину поздними ягодами. И, вроде, зимой можно купить в магазинах все, что угодно душе, но в августе неудержимо тянет рассовать по разнокалиберным банкам перчики-помидорки, уварить крепкий маринад, и, обжигаясь, закатать горячие крышки, притереть крепко, укутать стареньким полотенцем стройные ряды разноцветных солений и компотов.

В августе зов предков не дает разнежиться в теплой кровати в единственный выходной, гонит достать с верхней полки кладовки крепкие резиновые сапоги, завернуть с собой пару мятых бутербродов, и побродить на тихой охоте в ближайшем лесу с корзиной или ведром, наполняя легкие прозрачным, особенным воздухом.

И мысли перестают бежать, отбрасывая ненужное, мелкое, как шелуху, и понимаешь, что жизнь твоя идет здесь и сейчас, а не «потом», только чуть нужно потерпеть, ужаться, и потом придет счастье. Нет, счастье — вот оно, сейчас, в маленьких мелочах каждого дня. Душа сонная вдруг встрепыхнется, вспомнит детские мечты, что были отложены, а после забыты…

Весь маленький поселок, казалось, был напоен умиротворением, старшее поколение, замечая новые ниточки, накрепко увязывающие пары, не хмурились, по обычаю, если вдруг замечали явные знаки внимания, целующихся влюбленных, только вздыхали, вспоминая свою молодость.

И «камеры слежения» дружно вынесли вердикт — главврач сошел с ума, заместитель новый не отстал в дурости любви от своего начальства, а про участкового и говорить нечего, скоро опорный пункт в магазин перенесет.

Было прекрасно все, если б раз сказала заветное: «люблю», но нет. За прошедшие выходные сам сказал, наверное, тысячу раз, а в ответ получал улыбку и поцелуй, и все на этом. В пятницу, когда зашли на участок к Лешке, крепко держась за руки, получили бурю аплодисментов, но на вопрос: «Вы теперь вместе?», он твердо ответил: «Да», а она прибавила — «Ну, пока — да».

Решад терялся, не понимал, что происходит. Нет, в постели было все идеально, с восторгом и удивлением неофита она принимала любую его ласку, отдаваясь без притворства, он это чувствовал, и каждый раз ему было мало.

В субботу, после ужина, расположился с ноутбуком на коленях, закинув ноги на пуфик, но не взглянул в рабочие файлы, любуясь ее плавными движениями, пока Ира перемывала посуду. Попытался помочь, но был с позором выгнан из ее епархии — кухни, на диван, отдыхать. И не было человека счастливее его, когда она ткнула ему в бок подушку, прилегла с книгой, вытянув бесконечно длинные ноги. Казалось, что вот так просто они провели уже целую жизнь вместе, насколько легко было вдвоем, без всякой притирки, разбросанных вещей и раздражения из-за незакрытого тюбика зубной пасты. Шлиман с Тенью валялись на полу, довершая картину вечера.

Но, только завел осторожный разговор о чувствах, идиллия разрушилась, у Иры тут же нашлись дела в ванной комнате, оказалось, что перебрать полотенца и расставить флакончики по ранжиру важнее, чем признания в любви. А, с другой стороны — вот его зубная щетка, и футболка его, в которой помогал Назару красить веранду, небрежно брошена ее рукой в корзину с грязным бельем.

Вчера вечером сказал ей, что не придет этой ночью, имея в виду, что впереди сутки дежурства, Ира улыбнулась легко и кивнула, не дав объяснить. В обед улучил минутку, сбегал к ней, а дом закрыт. Позвонил — не стала долго разговаривать, чтоб не отвлекаться на дороге, предложила забрать второй комплект ключей у Леши, но предупредить, что уехала в город, не удосужилась заранее. Обещала, что наберет, как приедет, уже вечер, а звонка до сих пор нет.

Но, он же может теперь звонить ей в любое время? Хотя бы для того, чтоб узнать, как доехала, когда планирует вернуться обратно.

Сидел, как на иголках в кабинете терапевта, с тоской поглядывая на часы, вертел телефон в руках, рассеянно слушая жалобы Фирюзы-апы на одышку и опухшие ноги у младшего внука, кивал невпопад. Вдруг экран высветился новым сообщением, фотографией, от которой свело скулы и бросило в жар. Пока открывал ватсап, фотография исчезла, стертая торопливой рукой, и появилось: «Ой, не тебе!»

— Решад, так что посоветуешь, а? — монотонный бубнеж пожилой женщины отвлек, мешал. Внук ее сидел на кушетке с безучастным видом, уставившись в телефон, мечтая поскорее оказаться дома.

— Мучного и сладкого в него пичкать меньше, Фирюза-апа! — гаркнул он на опешившую бабку так, что вздрогнули оба. — Парню двенадцать, а он к центнеру приближается с космической скоростью! Спортом заниматься, а не за компьютером сидеть, чипсы жрать и колой захлебываться!

Выскочил из кабинета, ткнул в вызов заветного номера.

— Орать будешь? — без приветствия спросила Ирка, рассмеявшись беспечно.

— Буду! Что происходит? И что за: «Ой, не тебе?» Кому ты такие фотографии отправляешь? Что за… — Решад задохнулся от возмущения. — Я думал, что имею право знать, что происходит в твоей жизни! Это… Это ни в какие ворота не лезет!

— Что именно тебя возмутило, а? Фотка или то, что она не для твоих глаз?

— Все вместе! Я требую объяснений!

— Это просто фотосессия для странички в инсте. Знакомая девочка попросила показать ее товар, эм-м-м, лицом.

— Это безобразие еще и не в одном экземпляре?

— Решад, ты давно стал пуританином? После того, что ты вытворял со мной… — Ира понизила голос, подпустив стальные нотки. — Я думала, тебя ничем не удивить. И, мы же выяснили, что, кроме постели, нас ничего не должно волновать. У тебя проблемы?

— Да. У меня есть одна проблема. Рыжая, кудрявая проблема, — он вдруг сменил тон, жалобно протянув. — Я до утра на работе, а ты присылаешь такое… И как я теперь усну?

— А ты не спи на рабочем месте!

— Ир… Пришли, пожалуйста, фотографии. Все.

— О как. Как закончим снимать, отправлю.

— Когда приедешь, любимая? — смиряясь с участью, вспомнил об оставленной в кабинете бабусе и ее любимом внуке, устыдился своей горячности. — Я соскучился…

— Решад, мы только утром расстались! — улыбаясь его нетерпению, тихо ответила Ира. — Ты все равно