Читать книгу - "Пес Ее Высочества - Мария Камардина"

не понадобились ни огонь, ни серебро, ни святая вода.

Зачарованные люди графини хотя и были отменно вооружены и бросались в бой с яростью, не шли ни в какое сравнение с тренированными бойцами. После гибели хозяйки чары спали, растерянные слуги поспешили сдаться и их заперли в усадьбе вместе с чудом выжившим Генри. Эрик был не слишком доволен — он лично приволок графа за шиворот, но тот так скулил и умолял о прощении, что пачкать об него руки Бьорну стало противно. К тому же Генри, хотя и не совсем по своей воле, помог победить Вэлериу — об этом напомнила уже Беттина. Граф тут же упал ей в ноги, многословно восхваляя её доброе сердце, но по хищному блеску в глазах принцессы было ясно, что дело вовсе не в доброте — просто она уже придумала наказание для предателя, и ему, возможно, стоило посочувствовать.

Бьорн стоял возле арки, пытаясь поверить, что не спит. К магическим огонькам слетелись звёздные светляки: настоящих насекомых здесь быть не могло, но волшебные существа крошечными голубыми точками усеивали ветви деревьев, садились на одежду. За его спиной шёпотом перешучивались братья, их жёны стояли по другую сторону, как подружки невесты. Барон, баронесса и Хелен стояли в нескольких шагах, а за ними толпились те из рыцарей Эрика, что могли после боя стоять на ногах. Единорог лежал поодаль, подобрав под себя ноги. Ведьма обработала его раны, взамен стребовав обещание ничего не комментировать, и он лишь несколько раз ехидно фыркнул.

Эрик лично вызвался проводить Беттину до арки. Едва Бьорн увидел её, как всё прочее потеряло значение — усталость, холод, слова жреца, объяснявшего суть обряда. Белый, подбитый мехом плащ с пелериной не скрывал нежно-голубое платье с вышивкой, и фамильная диадема баронессы поблёскивала на голове, словно корона, и искры светлячков путались в локонах принцессы — Бьорн залюбовался ею, и Лео то и дело приходилось на него шикать: встать, повернуться, принять от жреца чашу со свадебным вином и не расплескать ни на себя, ни на невесту, пытаясь отпить, как полагается по обряду, одновременно…

— Как чаша едина, так и судьба ваша отныне едина и неразрывна…

…А Беттина улыбается и прикусывает губы — они блестят от вина, и от желания поцеловать её прямо сейчас по спине бегут мурашки.

— А для единой судьбы по имя богов и света стать едиными и телами, и душами…

…Единорог, паскуда, фыркает особенно громко, и Эрик рядом ухмыляется, и щёки горят, и Беттина тихонько ахает и кивает, и её лицо тоже заливает румянец.

— Ибо души человеческие — суть свет изначальный, и способны, соединившись, преумножать его, и изгонять тьму из мира и сознания…

…Перед обрядом ему пытались что-то втолковать о том, что часть души действительно придётся отдать, иначе превращение совершить не выйдет. Бьорн отмахнулся — он был готов отдать Беттине что угодно. Сейчас слова жреца отозвались внутри, на миг заставили его задуматься, осознать происходящее, но решение не изменилось.

— … Душу свою разделить надвое и отдать часть ей в знак своей любви, перед лицом свидетелей и богов? — размеренно проговорил Матеуш.

— Да, — отозвался Бьорн, не отрывая взгляда от невесты. — Согласен. Клянусь.

…И в глазах её отражаются те же светлячки, словно огромное звёздное небо спустилось к земле, чтобы стать свидетелем его клятвы. И к чему вопросы, если он уже принадлежит ей, весь и полностью, и ничто не сможет их разлучить?..

Матеуш повторил вопрос. Беттина помедлила, словно сама не верила в происходящее до конца, а потом чуть слышно шепнула:

— Да. Согласна. Клянусь. Люблю тебя.

Бьорн с силой зажмурился и, не дожидаясь позволения жреца, наклонился к её губам, пряча недостойное рыцаря проявление чувств. В голове зашумело, дыхание сбилось, от жреца плеснуло белым светом, Беттина отстранилась, ахнула, но тут же прижалась крепче, и снова поцеловала его — жадно, настойчиво, словно заявляя свои права на него перед всеми свидетелями.

— Объявляю вас мужем и женой!

Вокруг радостно загомонили. Когти впились ему в плечи сквозь рубашку — Бьорн чувствовал, как они тают, как слабеет прикосновение. Он открыл глаза и слегка отстранился, провёл ладонью по волосам Беттины — пальцы ткнулись в перламутровые рожки, а потом прошли насквозь, и те тут же развеялись, как морок неумелой ведьмы. Его теперь уже жена смотрела на него снизу вверх счастливо и недоверчиво, и улыбалась, и в её глазах стояли слёзы, и тёплые капли скатывались с ресниц, оставляя мокрые дорожки на щеках.

«Моя, — подумал он, прижимаясь щекой к её макушке. — Люблю».

Он знал, что она думает о том же — и не нужно было больше ни слов, ни клятв. Впереди их ждало долгое возвращение в замок, и разговор с герцогом, и объяснения с королём, и запланированный весенний праздник, но прямо сейчас всё это казалось таким далёким и несущественным…

Они были вместе.

Навсегда.

И это единственное имело смысл.

Эпилог

Трактир «Свиное ухо» на пятый день седмицы вечером едва не трещал под напором посетителей. В его стенах собирались все без исключения представители местного населения: люди, тролли, вампиры, оборотни, феи… Простой интерьер из деревянных столов и скамеек, незамысловатая глиняная посуда, шуршала солома под ногами гостей, на стенах коптили факелы. Было душно, тепло и свежий воздух в основном поступал с улицы через входную дверь. Сонм запахов и ощущений. Возле одной из стен сооружен помост-сцена, здесь развлекали публику сами посетители — рассказывали курьёзные случаи из своей жизни. Особым спросом пользовались байки врачей.

Теобальд ещё не привык к свободе и был слегка напряжён. Город со свободными нравами — это не его холодный склеп на столичном кладбище. Здесь нужно было и выглядеть, и вести себя соответствующе. Он украдкой трогал языком вставной трофейный, добытый в честном бою клык и улыбался.

— Значит, ты готов осесть в Приграничье и на прошлом месте тебя ничего не держит? — задала очередной вопрос Делия.

Теобальд положил свои худые руки на её пухлые и широко ухмыльнулся:

— Милая, ты не представляешь. До тебя я не жил, а существовал.

Их четвёртое свидание больше напоминало собеседование при найме. Откуда родом, как жил, какие грехи совершал, не разбрасывает ли носки, нет ли где-то брошенных детей или ещё живых родственников.

— Мы уже не в том возрасте, чтобы крыло к крылу всю ночь летать под луной, мы взрослые состоявшиеся люди, и к отношениям