Читать книгу - "Нет имени тебе... - Елена Радецкая"

Меня с любопытством разглядывало юное создание: кровь с молоком, щеки, как у хомяка, брови – брежневские, ресницы завиваются, и ноль косметики. Платье на ней сидит так, словно сдерживает тело, которое рвется, просится на волю. Улыбается, спрашивает, стану ли я кушать, выбегает в коридор и зовет: «Наталья, Наталья, иди скорее! Она открыла глаза!» В коридоре девчонку перехватили и велели ей отправляться в свою комнату. Это была карга с мужским голосом. Но сама она ко мне не зашла, а явилась та самая, внешне неуклюжая, но ловкая, рябая, голубоглазая, которая помогала сажать меня в подушки. «Как же так вас обморочило… Ну ничего, голубушка, тотчас вас устрою, ничего…» – сочувственно бормоча и цокая языком, она начала скручивать бинты с моей головы. Оказывается, у меня была забинтована голова, а бинты в крови.

– Что это? – в ужасе спросила я, вспоминая какие-то фильмы, где в человека вставляют чипы, и он становится зомби.

– Ранки от пиявочек. Уже все прошло, – говорит Наталья ласково, как с ребенком.

– Хочу одеться и умыться.

– Афанасий Андреич не велели вставать.

– Чхала я на Афанасия Андреича!

Наталья почесала голову и удалилась с недоуменным видом, а я раздумывала, неужели принесет мой «императорский» наряд? Пока она ходила, я глянула в окно, там по-прежнему шла театральная жизнь, впрочем, вполне умеренная, статистов – раз-два и обчелся. Опять осмотрела комнату в поисках телекамеры. Чувствовала себя неплохо, наверное, пиявки помогли. Наталья принесла – хоть стой, хоть падай – пышные панталоны до колен на завязках, нижние юбки, белые нитяные чулки, корсет и платье цвета тухлой сливы. А вот туфли были мои, родные. Корсет я тут же отвергла, вырвалась от Натальи и, накрывшись простыней, оделась. Вуаля, уважаемые телевизионщики! Тут Наталья вновь овладела мной: откуда-то достала зеркало и взялась расчесывать и закалывать волосы, как она выразилась, «делать куафюру», а потом над фаянсовым тазом поливала воду из кувшина, и я умывалась. Делала она все умело и расторопно, удовлетворенно цокала языком, выражая удовольствие от результатов своей работы. Пообещала искупать меня вечером, сейчас нет горячей воды. Значит, она будет меня купать, а камера – снимать?

– Интересное кино! – отреагировала я.

Еще Наталья сообщила, что барыня с тетушкой и Анелей уже отобедали и отдыхают. Анеля – та, у которой тело хочет выскочить из платья. Мужиковатая карга – Серафима Ивановна, ее мать и тетка горбуньи. Сама горбунья – дочь покойного генерала, владелица этого дома, Зинаида Ильинична Бакулаева. Вот оказывается, что это за фамилия!

Я повертелась перед зеркалом, запустила в волосы пятерню, шпильки дрыснули во все стороны, Наталья ахнула и стала меня корить за то, что разрушила ее произведение, а я встряхнула бронзовой гривой и раскинула ее по плечам. Одежонка, конечно, сиротская, но во всех ты, душенька, нарядах хороша! Это видно было и по тому, как Наталья на меня смотрела. Но если уж мне предстояло очнуться в кем-то придуманном шоу, то почему местом действия не стал, к примеру, Версаль? Там мои внешние данные были бы гораздо уместнее, чем в русской провинции.

Наталья хотела принести обед в комнату, но я потребовала осмотреть дом. Моя комната тупиковая и, как подтвердила Наталья, впрямь служит складом старья. Рядом – черный ход, ведет он в сад. Напротив – комнатуха Натальи, а с другой стороны от меня живет горбунья. Рядом с ней – большая в два окна гостиная (она же столовая, она же зала), комнаты Анельки и ее матери. По другую сторону закрытые комнаты покойных родителей Зинаиды, лестница, ведущая «в сени» и на улицу, кухня и «девичья» – комната непонятного назначения, используемая для глажки, шитья и прочих хозяйственных нужд. Подготовлено шоу было более чем обстоятельно. Уж если клопов не забыли…