Читать книгу - "Ночной купидон - Мария Барская"

Про одежду выдал мне целый трактат. Даже слушать устала. От самого интересного вопроса, почему раньше писали, какая фирма его одевает, а теперь не пишут, небрежно ушел. Мол, это какие-то там тонкости взаимоотношений канала со спонсорами, в которые он не вникает, а его никто не посвящает. Я, однако, не отставала:

— Выходит, вы теперь в собственных костюмах работаете?

— Иногда и так, но чаще мне наши стилисты что-нибудь подбирают. Сам я, поверьте, этим не занимаюсь. Времени нет.

— А любимый бренд? Ну, в который бы вам хотелось одеться с ног до головы.

Он ухмыльнулся краешком рта.

— Настенька, зачем себя ограничивать. Сейчас такой широкий выбор. Ныне никто и не одевается с ног до головы в одну марку. Это моветон. — Он брезгливо поморщился. — Но вообще, если честно, для меня в одежде главное — удобство.

— Ну, если следовать такой логике, лучше всего, наверное, ходить в камуфляже, — позволила себе выпад я. — Нигде не тянет, немарко, неприметно…

— Настя, зачем брать экстремальные варианты. Одежда должна соответствовать твоему занятию. На своих передачах я в костюмах. У вас, как можете видеть, в джинсах с пиджаком, менее формально и к месту. А на охоте, между прочим, и в камуфляж одеваюсь.

Отличная тема! Сам, между прочим, подбросил!

— Значит, охотиться любите, пострелять в братьев меньших?

Виталий дернулся, Кажется, поспешила. Боюсь, сейчас зажмется. Вон какое официальное лицо сделал!

— Знаете, Настя, охота для меня в основном повод вырваться на природу и пообщаться с друзьями.

— Но вы же в животных стреляете. Не жалко?

— Знаете, лис даже полагается время от времени отстреливать. Когда популяция превышает критическую численность, начинает распространяться бешенство. Так что необходим некоторый отбор. Только не подумайте, будто я пуляю по животным направо и налево.

— И трофеями своими не кичитесь?

— Нет, да и нечем, — улыбнулся он. — Если честно, я чаще промазываю, и даже рад этому.

Что-то частенько он повторяет «если честно». По утверждению психологов это значит, что человек врет. Правда, в его квартире я и впрямь не видела ни одного трофея. Может, они на даче, как у генерального директора нашего холдинга. Сама в его загородном доме, конечно, не была (кто бы меня пригласил), однако видела по телевизору передачу про эту самую дачу, и генеральный так гордо показывал, кого за свою жизнь подстрелил. У него там в каждом углу по чучелу или по голове с рогами. Почти Ноев ковчег, только со знаком минус. Ной спасал, а генеральный наш убивал. Медведи всех расцветок, носорог, волки, лисицы, кабаны, буффало, зебра. Последняя аж в трех экземплярах, не в виде чучел, а шкурами, наброшенными на диван и кресла. А в сортире у него продемонстрировали чучело удава, которое двусмысленно свисает откуда-то с потолка. Короче, теряюсь в догадках, когда у него находится время на управление холдингом. Судя по количеству убиенных тварей, наш генеральный круглый год сафарит по всему свету. Холдинг, однако, наш ничего, пока жив.

— А дача у вас есть? — продолжила интервью я.

Он отчего-то очень удивился.

— Нету у меня своей дачи. Пока как-то не обзавелся. У мамы есть домик на шести сотках.

— Значит, вы там свои охотничьи трофеи держите?

— А-а, вот вы к чему. Нет, там нельзя ничего хранить. Там люто воруют. Каждую зиму в дом залезают.

— Виталий, а домик дачный у вашей мамы давно?

— Давно. Родители его построили перед тем, как я в школу пошел.

— Наверное, вы там в детстве каникулы проводили.

Его губы тронула нежная улыбка.

— Да. С бабушкой. Счастливое было время.

— У вас было счастливое детство?

— Очень. — Видно было: Виталий не прикидывается, а вспоминает об этом с удовольствием. — Счастливое детство обычного московского мальчишки.

Пошла на обострение:

— Виталий, откуда же у вас тогда такой драйв?

Он удивленно на меня посмотрел. Я пояснила:

— Обычно считается, что такой пробивной энергией обладают провинциалы, приехавшие в Москву. Уезжают из родного города, сжигают мосты, терять им нечего, идут напролом к своей мечте.

— Еще скажите, по трупам.

— Случается и так. Но вы, мальчик из благополучной московской семьи… Что помогло вам пробиться на телевизионный Олимп?

— Да я особо и не пробивался. — Он пожал плечами. — Видимо, со мной произошел тот редкий случай, когда человеку сопутствует удача. Все сложилось само собой. Работа шла в руки, а я от нее не отказывался. Выкладывался, правда, по полной.

— Но не один вы выкладываетесь, а не все превратились в звезд, подобных вам.

— Стечение обстоятельств и факторов.

— Каких, например.

— Естественно, в первую очередь способности. Скажу без ложной скромности, что хорошо делаю свое дело. Кроме того, я трудоголик и не стыжусь этого. Обучаемость. Тоже важно. Без нее невозможно вперед двигаться. И фактор внешности со счетов не сбросишь. Я хорошо на экране выгляжу.

— Вы себе нравитесь? — Замерла в ожидании.

Он ухмыльнулся.

— Не всегда, — потыкал он пальцем в фингал под глазом. — Однако в эфире всегда стремлюсь выглядеть должным образом. Говорят, камера меня любит. А самому судить объективно трудно. Ведь знаю свои недостатки. — Выдержав короткую паузу, он спросил: — А вы, верно, надеялись услышать, что я считаю себя красавцем?

Вот паразит! Смутил меня! Почувствовала, что краснею, и пролепетала в ответ:

— Просто мне было интересно ваше мнение. — И немедленно огорошила его коварным вопросом: — А мальчиком вы были симпатичным? Ну, девочки в школе в вас влюблялись, бегали за вами?

Ответом мне был очень странный и задумчивый взгляд. Обычно мужики с удовольствием вспоминают свои школьные победы, особенно если пользовались успехом у девочек. Неужели Ливанцев в детстве был страшненьким? Прямо не верится. Хотя иногда бывает: в школьные годы задохлик, а к тридцати откуда что берется. Гадкий утенок превращается в импозантного мужчину. У меня был такой одноклассник. Тощий, лопоухий, носастый, на голове пук соломы. Кошмар! Заикался от застенчивости. А недавно на улице встретила и не узнала. Он меня узнал и остановил. Почти красавец. Раздобрел, правда, но в меру. Зато, выступавшие прежде части пришли в соразмерность и соответствие. Без малейших пластических операций. Знаю точно: не удержалась, спросила его. Он так обиделся. Едва успокоила. Полчаса ему пела, как он похорошел. Мне, между прочим, он ничем подобным не ответил. Вот и не знаю теперь, какой ему показалась — постаревшей, подурневшей или прежней? Хоть узнал, спасибо. Уже неплохой признак.

Ливанцев, еще немного помедлив с ответом, напряженным голосом произнес: