Читать книгу - "Искра соблазна - Джо Беверли"

– Скоро приедет Саймон, – сказала она и только потом поняла, что отвечает своим мыслям, вместо того чтобы поддерживать разговор.

Он остановил экипаж и сказал:

– Знаешь, я жалею, что не уехал тогда с ним.

– С Саймоном? В Канаду? – Но Мара уже поняла: если бы Дэр уехал тогда с Саймоном, не было бы никакого Ватерлоо, никаких ранений, никакого опиума. – Нет никакого смысла во всех этих «если бы да кабы», – сказала она, но затем подмигнула: – Извини, это прозвучало слишком нравоучительно.

– Зато верно. Я не жаловался, просто размышлял. Я живой пример того, что нельзя быть рабом своих эмоций. Прежде чем что-то предпринять, всегда надо думать.

Дэр стал мрачнее тучи. Все шло совсем не так, как Мара ожидала. Возможно, Саймон был прав насчет ранимости Дэра. Ее намерение вмешаться начинало походить на жонглирование дорогим стеклянным шариком. Мара попыталась перевести разговор на более приятную тему.

– Знаешь, Дэр, – сказала она, – мне очень хочется познакомиться с другими повесами. Пока что я знаю только тебя. И Саймона, разумеется.

Лошади шагнули, сдвинув экипаж, и она ухватилась за руку Дэра, чтобы не потерять равновесие.

Он велел груму придержать лошадей, но Мара расценила это почти как приказание не прикасаться к нему. Она убрала руку и положила ее на колени.

– Это будет нетрудно, – сказал он. – Члены парламента сейчас в городе на сессии.

– Сэр Стивен Болл. Я читала одну из его речей в газете. Кто еще?

– Пэры. Граф Черрингтон…

– Ли, – сказала она.

– Виконт Миддлторп.

– Френсис.

– Саймон, должно быть, надоел тебе рассказами о нас. Лорд Эмли? – проверил Дэр.

– Кон.

– Правильно, но он еще не приехал. У него заболела дочка.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Насколько мне известно, она уже поправилась.

Мара что-то подсчитывала, загибая пальчики.

– С тобой и Саймоном получается шесть. А кто остальные четверо?

– Ни один из них не является членом парламента, но Хэл сейчас в городе. Он женат на актрисе, Бланш Хардкасл. Майлс, думаю, в Ирландии, а Люсьен – в своем поместье в деревне, но он скоро приедет на какую-то часть сезона. Николас терпеть не может Лондон, но, подозреваю, он тоже скоро будет здесь.

– Почему?

Он взглянул на нее.

– Потому что я здесь, а он играет в наседку.

– Совсем не похоже на короля повес.

Николас Делейни основал «клуб повес» в свои первые дни в Харроу и всегда был их предводителем, несмотря на то, что многие из повес занимали более высокое положение в обществе. Мара удивилась, что Дэр до сих пор так серьезно воспринимает свою роль, хотя все они уже выросли.

– И тебе не нравится, что он так беспокоится? – спросила она.

– Да нет, мне все равно.

– Я надеюсь познакомиться с ним. Со всеми повесами.

– Саймон тебя представит.

– Или ты! – вырвалось у нее. – Я хочу сказать… если Саймон по какой-либо причине не сможет приехать.

– Не думаю, что это будет соответствовать правилам.

Мара ухватилась за эту возможность:

– Есть правила?

– Больше чем правила. У нас есть кровная клятва. Посмотрим, помню ли я ее. – Он откинулся назад, припоминая. – «Сим я даю клятву служить этой благородной группе, защищать каждого поодиночке и всех вместе от любых нападок и никогда не останавливаться в стремлении отомстить каждому, кто причинит вред любому из моих друзей».

– Как увлекательно! А что случится, если кто-нибудь нарушит клятву?

– «Если же я нарушу эту клятву, – торжественно процитировал он, и Мара опять увидела в нем старого Дэра, – или раскрою кому-нибудь тайны этой группы, пусть меня сварят в масле, отдадут на съедение червям или подвергнут другим пыткам, слишком ужасным, чтобы упоминать их здесь». Нам тогда, – добавил он с улыбкой, – было около тринадцати.

– Все это так интересно! Ты сказал, это была кровная клятва?

– А как же! Мы резали свои ладони перочинными ножичками…

– У тебя все еще остался шрам?

Он снял кожаную перчатку и показал ей бледный шрам у основания большого пальца, но она заметила и другие, более поздние. Мара впервые увидела, что его средний палец сросся слегка искривленным. Она изо всех сил постаралась скрыть спою излишнюю наблюдательность и быстро спросила:

– Так какие же у вас секреты?

Он натянул перчатку, взял вожжи и тронул лошадей шагом.

– Вряд ли ты вправе ожидать, что даже под угрозой пыток я стану о них рассказывать. – Дэр улыбнулся.

– Я думаю, у вас вообще нет секретов.

– Но это уже само по себе было бы секретом, не так ли?

– Ужасный человек! А что это за пытки, слишком ужасные, чтобы упоминать их?

– Просто у нас тогда было мало воображения, чтобы их придумать. Время это исправило.

Это был глупый, глупый вопрос.

Мара попробовала выкрутиться из неприятной ситуации:

– Как жаль, что меня не было здесь в 1814 году на праздновании победы. Помню, я просила папу привезти нас сюда, но он ведь ненавидит Лондон.

– Преждевременное празднование победы, – заметил он. – Тот факт, что праздничная пагода сгорела, был, наверное, дурным предзнаменованием, но никто тогда не обратил на это внимания.

Ну почему их разговор все время возвращался к Ватерлоо? Мара не нашлась что ответить. Вдруг крики «Папа, папа!» напугали ее.

Два ребенка бежали к фаэтону, далеко обогнав своих запыхавшихся гувернанток. Мара инстинктивно потянулась к поводьям, но грум уже соскочил с запяток, чтобы перехватить детей, а Дэр остановил экипаж.

– Ты справишься с лошадьми? – спросил он ее, побледнев.

– Да, конечно.

Он бросил ей поводья, спустился вниз и присел на корточки перед детьми – очевидно, для того, чтобы отругать их. Как бы то ни было, через мгновение от недовольства не осталось и следа, и темноволосая девочка и крепкий мальчик с каштановыми волосами повисли на нем, оживленно рассказывая о чем-то.

«Папа»?

Мара едва могла дышать из-за боли, разрывающей ее изнутри.

Грум держал лошадей, а без помощи она не могла спуститься с сиденья. Хотя с высоты ей было многое видно.

Гувернантки, улыбаясь, вернулись к своим обязанностям. Дети относились к Дэру так, словно он был божеством, сошедшим на землю, и, хотя он сидел к ней спиной, она видела, что он тоже невероятно рад этой встрече.