Читать книгу - "Опороченная - Вероника Ланцет"

Прямо таки огненная кошка в моих руках.

— Отпусти меня, — шепчет она тоненьким голоском, и эта нежная мольба творит чудеса с моим членом.

Внезапно все, что я вижу, — это она на коленях, умоляющая меня отпустить ее, оставить в покое. Но даже когда она произносит эти звуки, ее рот открыт, а ее сочные губы ждут моего члена.

Блядь.

Как только эта мысль приходит мне в голову, я отталкиваю ее от себя, испытывая отвращение к самому себе.

Она маленькая неблагодарная сучка.

Я повторяю это в уме, пытаясь убедить себя, что она только такая и есть, и побуждая свое тело реагировать соответствующим образом.

Черт, но я не думаю, что у меня когда-либо в жизни была более сильная реакция на женщину. И я не сомневаюсь, что это мания запретного. Потому что, хотя мой разум ненавидит все, чем она является и за что выступает, мое тело не может не быть захвачено ее физической красотой. Двойственность моего желания к ней только усиливает его силу, и я знаю, что, хотя мне определенно понравится трахать ее, я все же буду ненавидеть этот процесс. И это сочетание предвещает взрывной эффект.

Я всегда гордился тем, что веду свои дела в спокойной, почти клинической манере. В конце концов, я никогда не хотел впасть в то же безумие, которое унесло моих родителей.

Но глядя на женщину рядом со мной, на ее дикое выражение лица, когда она пытается держать между нами дистанцию, я вижу только это.

Безрассудство.

Чистую несдержанность, потому что я никак не могу отстраниться, пока я нахожусь глубоко внутри нее, эти длинные ноги обхватывают мою талию, ее сладкие крики раздаются, когда я вхожу…

Проклятье.

Мне нужно держать себя в руках, если я хочу подойти к этому логически.

Она Гуэрра!

Да. Она не только воплощает в себе всё, что я презираю в женщине, поскольку бесстыдный пример моей собственной матери еще свеж в моей памяти, но она еще и Гуэрра.

С самого рождения каждому ДеВилю внушают, что Гуэрра — это воплощение зла, которое должно быть побеждено. И я не отличаюсь от них. Я убивал Гуэрра, а Гуэрра пытались убить меня. Между нашими семьями просто нет золотой середины. Эта мысль помогает мне перестроиться, и ее физическая привлекательность внезапно меркнет перед лицом десятилетних обид.

И вот только мне удается умерить свое растущее возбуждение, как Мари начинает кричать и брыкаться в руках держащего ее мужчину, слезы текут по ее щекам. Она бьет каблуком по ноге мужчины с такой силой, что он на мгновение отвлекается. Бежит к Джианне, звук выстрела эхом разносится по магазину.

С широко раскрытыми от боли глазами и открытым ртом Мари падает на пол, и ковер быстро пропитывается кровью, льющейся из ее раны.

Черт.

Они попали ей в шею. И когда я поднимаю взгляд на стрелка, слышу хихиканье, пронизывающее воздух.

Каких людей прислал мне Циско? Они, блядь, всё портят.

Качая головой, Джианна пытается подползти к мертвой подруге, с ее губ срывается всхлип. Прежде чем я успеваю оттащить ее назад, человек, стрелявший в Мари, настигает ее и тащит за ноги.

— Похоже, нам нужна новая, — говорит он остальным.

Все застывают на месте, когда люди в масках начинают грузить товар в сумки.

Я медленно двигаюсь, ловя взгляд Джианны.

Она старается выглядеть бесстрашной, но невозможно не заметить, как дрожат ее ноги, и как напряжены мышцы, когда она пытается удержаться от движений.

Джианна встречает мой взгляд, и я медленно киваю ей.

Она просто моргает, паникуя, но отвечает на мой сигнал своим собственным, слегка наклоняя подбородок.

Приподнявшись на локтях, быстро двигаюсь к ближайшему мужчине. Так как это гонка на время, я не даю ему возможности заметить меня, перед тем как схватить его сзади за шею.

Остальные обращают на меня внимание, но я двигаюсь быстрее, используя пистолет в руке мужчины, и стреляю раз за разом, успевая застрелить всех мужчин, кроме того, что держит Джианну. И в своих попытках отомстить мне, они оказали мне услугу, убив мужчину передо мной, теперь все его тело изрешечено пулями.

Последний мужчина, стоящий на ногах, продолжает прижимать конец пистолета к виску Джианны, его глаза расширяются от ужаса, видя, что я приближаюсь.

— Нет, стой! — кричит он. — Нет, все должно было быть не так, — бормочет он. — Никто не должен был умереть, — продолжает он, дико оглядывая трупы на полу.

— Ты первый выстрелил. — Я цокаю языком, прежде чем направить пистолет, что я взял у мертвеца, прямо ему в лицо.

Поскольку он выше Джианны по крайней мере на голову, я не боюсь, что попаду в нее.

Нажимаю на спусковой крючок, и, конечно, выстрел получается точным. Его руки ослабевают вокруг Джианны, и он падает на пол.

К этому моменту весь персонал лежит на полу, отползая как можно дальше от места выстрелов.

— Он мертв, — шепчет Джианна, ее плечи дрожат. Она быстро моргает, глядя на мертвого мужчину у своих ног, кровь течет из отверстия на его лбу. — Ты убил его… — продолжает она, наконец подняв взгляд на меня.

Качая головой, она отступает назад, словно испугалась меня. Джианна пытается увеличить дистанцию между нами, но спотыкается о ноги мужчины, и падает на задницу в лужу крови, от чего платье быстро меняет цвет.

Осознав ситуацию, в которой она оказалась, Джианна обращает свои большие, великолепные глаза на меня, глядя в них так болезненно уязвимо, что на секунду я чувствую, как моя грудь сжимается от незнакомого ощущения.

Собираясь что-то сказать, она раздвигает губы, но из них не вырывается ни звука. Еще один взмах ресниц, и ее глаза закатываются к затылку.

Она отключилась.

Я поджимаю губы, глядя на нее, почему-то не замечая огня, который она демонстрировала ранее. Черт возьми, а чего я ожидал? Она избалованная маленькая девочка. Конечно, она упадет в обморок при виде крови.

Взяв ее на руки, я стараюсь не обращать внимания на то, как болит моя рана, когда переношу ее из лужи крови. Я улучаю момент, чтобы спокойно рассмотреть ее черты, в очередной раз отмечая, насколько изысканно ее лицо.

Как на гребаной картине.

И они послали меня, искромсанный холст, позаботиться о ней.

О, но я позабочусь. Я удостоверюсь, что выполнил свою миссию, и буду наслаждаться, видя, как взгляд отвращения, которым она одарила меня раньше, превращается в взгляд желания. Потому что Циско