Читать книгу - "Счастье оптом - Ника Ёрш"

Стоит ли говорить, как прошел обед?

* * *

Нам принесли суп, и я сначала помогала есть Артему, потом съела свою остывшую порцию, постоянно глядя за тем, что едят дети. Ведь Аринке нельзя было много сладкого, а сыну не рекомендовались копчености. Когда принесли второе, дети уже ничего не хотели, кроме как баловаться. Я дергалась, отвлекалась и мечтала об одном — успеть уйти с обеда, пока кто-то из них не пролил что-нибудь на белоснежную скатерть. Не успела.

Аринка потянулась за сырным шариком и опрокинула апельсиновый сок. На скатерть, на себя, и на Артема. Варя в это время закатила глаза и попросила меня разрешить ей уйти в дом, чтобы ждать нас там.

— Нет, — вместо меня ответил Сергей Петрович, чем удивил нас обеих. — Сначала присмотри за братом и сестрой. Пока я поговорю с твоей матерью в своем кабинете.

Он сказал это все таким непререкаемым тоном, что ни я, ни Варя не осмелились ослушаться. Обе пожали плечами и поднялись из-за стола.

— Большое спасибо, — обратилась я к Жанне Михайловне, вытаскивая из-за стола Артема и подзывая к себе Аринку. — Все было очень вкусным.

— У нас отличные повара, — скупо улыбнулась хозяйка, с некоторой долей презрения разглядывая Аринку, облизывающую липкие после сока пальцы.

— Отведи их в ванную, — попросила я подошедшую Варю. — Умой как следует и попробуй чуть застирать платье. А потом ждите меня у лифта. Никуда не уходите.

Дети дружной толпой двинулись за горничной, вызвавшейся показать дорогу к водопроводу. А я, изо всех сил изображая сильную и независимую, отправилась на беседу с отцом. Хотелось верить, что он скажет нечто приятное, однако шестое чувство и жалостливые взгляды новоявленных родственников буквально кричали: соберись, будет непросто! Лишь Игнат подошел ближе, провел к двери, за которой скрылся хозяин виллы, и тихо спросил:

— Маргарита, вы ведь мама троих детей, вам ли переживать?

Я улыбнулась ему и прошла внутрь помещения.

Кабинет отца напоминал музей. Не по виду, а по ощущениям: тоже страшно было прикоснуться хоть к чему-то, казалось вот-вот сработает сигнализация, ввалятся охранники и меня уведут под белы рученьки. Я обвела недобрым взглядом тяжелую дорогую даже на вид мебель из красного дерева, скрипучие кожаные кресла, с десяток безобразных картин на стенах, какие-то статуэтки, несколько застекленных полок с книгами одного размера в кожаном же переплете…

— Присаживайся, — разрешил Лопухин, устраиваясь за массивным столом и напоминая «крестного отца». Не хватало только протянуть вперед руку и заставить меня целовать его перстень…

Хмыкнув, я смело ринулась вперед, замерла на миг, а потом решительно провалилась в мягкое черное кресло. Такое удобное, что аж замурлыкать захотелось. Мне бы его домой, книги читать или сериалы смотреть, когда дети заснут — вот было бы счастье.

— Ты производишь жалкое впечатление, — сообщил отец, вырывая меня из мира грез и сразу окуная с головой в помои своего благодушия.

Я вскинула брови и… устроилась поудобней.

— Глупости, — сказала спокойно, — я просто устала с дороги.

— И сколько лет ты по этой дороге идешь? — усмехнулся Лопухин.

Я начала сердиться.

— Переходите уже к сути наше беседы, будьте так добры.

— Это и есть суть, — припечатал папочка. — Из всех моих детей ты единственная обзавелась потомством. Малышня симпатичная, хоть и невоспитанная. Но особенно хороша старшая — вылитая моя мать в молодости.

Тут он мечтательно прикрыл глаза и, кивая, дополнил:

— Наверное, единственная женщина, которую я любил по-настоящему. Красивая, веселая, души во мне не чаяла. И умерла рано, после чего отец стал менять женщин, как перчатки.

В наступившей тишине я почувствовала себя неловко и, чуть поелозив, тихо заметила:

— Мне жаль вашу мать.

— Да, она себя не щадила, — резко открыв глаза, отец уставился на меня не мигая.

Стало вдвойне неуютно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ах, да, — он будто проснулся. Вздрогнув, моргнул и присмотрелся, подслеповато щурясь. — О чем это я? Я собирался сказать, что через полторы недели буду праздновать юбилей. Семьдесят лет. Хочу устроить грандиозное веселье, на котором должны быть все мои дети. И внуки.

— Ого, семьдесят?! — поразилась я. — Так вы нас приглашаете на праздник?

— Приглашаю. И заключу с тобой пари. Если примешь условия, то на юбилее станешь богаче на приятную сумму. Скажем, на два миллиона. Как тебе?

Я нахмурилась:

— Что за условия?

— Это будет секрет. Только между нами. Я накидал несколько условий, и, если ты их выполнишь к празднику, деньги твои. Такая игра.

— Нет, — категорично заявила я, поднимаясь. — Не люблю игры.

— Зря. Но если тебя все в твоей жизни устраивает, то пусть так.

Он пожал плечами и демонстративно отодвинул в сторону лист формата «а-четыре». Я… задержалась на минутку. Постояла немного, протянула руку и взяла бумагу. Просто любопытства ради…