Читать книгу - "Королева Виктория - Виктория Холт"

После смерти Пальмерстона я пригласила лорда Джона, ставшего членом палаты лордов и получившего титул графа Рассела, и попросила его занять место Пальмерстона. Мой добрый друг лорд Клерендон получил пост министра иностранных дел, который до того времени занимал Рассел, а министр финансов Уильям Гладстон стал лидером палаты общин.

В тот год достиг совершеннолетия Альфред, и Ленхен выходила замуж. Им должно было быть выделено содержание, и мне очень хотелось избежать неприятностей в парламенте при обсуждении этих вопросов.

Лорд Джон убедил меня приехать в Лондон для открытия парламента, и хотя я не делала этого пять лет, я сочла за благо согласиться, но при условии, что церемония будет совершена без сопутствующей ей парадности и шума фанфар. Парадную карету заменили другим, более современным экипажем, хотя он и был запряжен восьмеркой белых лошадей. И я не надела коронационные драгоценности, они просто лежали на кресле рядом со мной. Я была в черном и в чепце, напоминавшем головной убор Марии Стюарт. Мой траур оживляла только лента ордена Подвязки.

Народ тепло приветствовал меня, и было видно, что они были рады видеть меня. Я отвечала на приветствия сдержанно, так как хотела, чтобы они понимали, что я еще в трауре.

Я была довольна, что денежный вопрос не вызвал споров, и даже удивилась, что не было ни одного голоса против. Елене выделила приданое в 30 000 фунтов и 6000 ежегодно. Альфреду положили ежегодное содержание в 15 000, которое должно было быть увеличено до 25 000 при вступлении его в брак. Все это было очень приятно. Затем я отправилась в Олдершот на военный парад.

Прошло совсем немного времени, и в Виндзоре состоялась свадьба моей дорогой Ленхен.

Меня очень тревожил конфликт, назревавший между Пруссией и Австрией. Захватив Шлезвиг-Гольштейн, они теперь ссорились из-за добычи. Я понимала, что им было нужно. Речь шла об объединении германских государств, и вопрос заключался в том, кто возглавит это объединение. Бисмарк был убежден, что это должна быть Пруссия, и он недаром говорил о крови и железе.

В семье вновь начался раздор. Кронпринц, естественно, стоял за Пруссию, но муж Алисы Луи и мой бедный слепой кузен Георг Ганноверский стояли за Австрию. Мысль о том, что два моих зятя станут воевать друг с другом, была мне отвратительна.

Я знала, что Альберт желал бы возвышения Пруссии. Но со времени его смерти ситуация изменилась, и я думала, каковы были бы его чувства теперь. Он надеялся, что Викки когда-нибудь станет прусской королевой, и, если бы Пруссия взяла верх, Викки и Фритц стали бы самыми могущественными монархами в Европе. Но тогда как же Алиса и Луи? А бедный слепой Георг?

Я умоляла лорда Рассела сделать все возможное для предотвращения войны. Я предложила выступить посредницей между двумя государствами. Бисмарк отверг это предложение чуть ли не с презрением. Какой отвратительный человек! В несчастный день пришел он к власти!

Но, помимо этих осложнений, возникли и неприятности внутри страны. Лорд Рассел сказал мне, что, по его мнению, правительство может потерпеть поражение при обсуждении недавно внесенного законопроекта. Я знала, что закон о выборах должен был быть изменен, и его обсуждение продолжалось уже давно.

— Правительство вашего величества находит, что вам лучше остаться в Виндзоре этой весной, а не ехать в Балморал, так как, если возникнет кризис, вам необходимо быть на месте.

Я отказалась. Я была более озабочена международной ситуацией, чем положением в стране.

Билль о реформе проходил обсуждение в парламентском комитете, когда вспыхнула война между Пруссией и Австрией. Почти немедленно вслед за этим лорд Рассел прислал в Балморал прошение о своей отставке.

Меня это крайне раздражило. Я написала ему, что при современном положении дел в Европе намерение министров покинуть свои посты вследствие поражения в вопросе, требовавшем уступок с обеих сторон, свидетельствовало о безответственности. Я просила его пересмотреть решение. Лорд Рассел был непоколебим. Я заявила, что его отставка была предательством, и осталась в Балморале.

Правительство возглавил лорд Дарби, и Бенджамен Дизраэли стал министром финансов и лидером палаты. Но война в Европе лишила меня сна. Я написала Алисе письмо с просьбой прислать ко мне ее детей, потому что у меня было ужасное предчувствие, что Гессен-Дармштадт не устоит против Пруссии. Я посылала белье для раненых. Поддерживать врагов Фритца было ужасно, но его врагами были моя любимая дочь и ее муж. Раздор в семье был как гражданская война — самый душераздирающий конфликт, какой можно себе представить.

Пруссаки захватили Ганновер, лишив трона бедного Георга. Он с семьей нашел себе убежище в Париже. По крайней мере его жизнь была вне опасности.

И затем… война кончилась. Всего за семь недель. Пруссия одержала победу. Желание Бисмарка сбывалось. Германская императорская корона была почти у него в руках. А какой ценой: Ганновер, часть британской территории, нам более не принадлежал. Нам его принес Георг I, и не будь салического закона[67], я была бы там королевой. Теперь он ушел из наших рук. Бедный Луи потерял большую часть своих владений и утратил значительную долю власти — как и другие небольшие германские государства.

Скоро все они будут под единой властью — властью всемогущей Пруссии. Это было тяжелое время, и я была рада оставаться в Балморале, посвящая все свое время подготовке к публикации очерков жизни Альберта в молодости. Я составляла их вместе с моим секретарем, генералом Грэем; и, хотя я плакала над письмами — из которых они в основном состояли, — я совершенно погрузилась в эту работу и чувствовала, как будто Альберт находится со мной рядом.

Когда книга вышла, она имела большой успех, и я решила, что необходимо написать полную биографию Альберта. Я пригласила для этой цели сэра Теодора Мартина, и он принялся за работу.

Я так увлеклась этим, что решила опубликовать кое-какие мои собственные труды. Я всегда записывала все, что происходило, день за днем.

И в следующем году вышли мои «Страницы из дневника нашей жизни в Шотландии с 1848 по 1861 год». Книга имела огромный успех. Конечно, она была написана бесхитростно, от чистого сердца, и, я думаю, люди начали понимать мою преданность Альберту и почему у меня была необходимость запереться от всех и оплакивать его.

Я познакомилась с Бенджаменом Дизраэли, который показался мне очень интересным человеком. В свое время Альберту он не очень нравился. Альберт был уверен, что он красит волосы. Может быть, он их и красил, но у него были изысканные манеры и он так уважительно говорил об Альберте! Это вызвало у меня к нему теплое чувство, и мне было легко беседовать с ним. Он был очень умен и имел некоторую известность как писатель, и так как я сама любила писать, это способствовало развитию у нас интереса друг к другу.