Читать книгу - "Клуб первых жен - Оливия Голдсмит"

Она не возьмет деньги у Элиз, не возьмет ничего и у мистера Танаки, хотя она очень обрадовалась, узнав, что он собирается перечислить деньги для «Сильван Глейдс» и должен был с этой целью подписать доктору Геншер бумаги для поездки в Японию, чтобы обсудить возможность создания там еще одной школы. Поэтому она должна была отказаться от всех обещаний Аарона выплатить долг. Нет, она должна сделать что-то по этому поводу сама.

Шелковистый ковер приятно ласкал ее босые ноги, ярко блестел обеденный стол темного красного дерева. В новой квартире не будет места для обеденного стола. Она прошла через гостиную в оранжерею. Ее любимые бонсаи, ее клен, казалось, приветствовали ее, покачивая кронами, когда она проходила мимо них. Они всегда были ее друзьями, свидетелями того, как она здесь выросла. Она нежно погладила маленький красный листочек. Они не смогли бы жить без теплицы. Не будет больше бонсаи.

Анни вышла на террасу. Легкий ветерок шевелил ее волосы. Глаза у нее наполнились слезами. «Мне следовало бы радоваться, что я могу продать все это, – подумала она. – Это удается очень немногим. Я смогу обеспечить всех трех моих детей, сделать их здоровыми и счастливыми. Я не буду голодать, у меня есть хорошие друзья, и, возможно, у меня есть талант. Я сама отвечаю за свою жизнь и делаю для этого необходимые шаги. Кажется, я нравлюсь хорошему человеку, и он мне нравится. Это больше того, что могут иметь многие люди. Я должна быть благодарна за это».

Но она не испытывала этого чувства. В этот момент она думала только о себе и ощущала себя очень несчастной. Она села на террасе и заплакала.

* * *

Вечером того же дня Анни и Мигель обедали вместе в куби-но-китайском ресторане на пересечении Колумбус-авеню и Девяносто четвертой улицы. Так далеко обычно не забирались ни ЮПИ,[6]ни другая молодежь разного толка. Ее мрачное настроение постепенно прошло после того, как они выпили какого-то дорогого вина и Мигель рассмешил ее. Он рассказал ей, как продвигаются дела с Морти Кушманом, считая, что у него есть шанс заставить того предстать перед большим судом, а также полагая, что он сможет предъявить серьезные обвинения Джилу Гриффину. Это не решало ее проблем, но, безусловно, подняло настроение. Как говорил ее отец, только сильные добиваются справедливости. Она решила быть сильной.

После обеда они прошлись по проспекту Колумба и зашли в Музеум-кафе выпить по стаканчику. Анни редко выбиралась за пределы Вестсайда. Эта часть города казалась моложе, беспокойней, неистовей, этнически более разнообразной, чем ее спокойное окружение. Может быть, она смогла бы найти себе квартиру здесь? Но она вынуждена была признаться, что одной ей здесь было бы неспокойно. Но сейчас она была не одна, а с очаровательным мужчиной. Они шли по проспекту, взявшись за руки, и она чувствовала себя частью этой суетливой толпы.

В то время, как Мигель вел ее по мощеной дорожке мимо планетария, она поняла – должно что-то произойти. И была рада этому.

– Тебе холодно? – спросил он, чувствуя, что она дрожит. – Отвезти тебя домой?

– Я не хочу домой. Мне сейчас там очень грустно.

– Я,знаю. – Он сочувственно посмотрел на нее. – Мне дома тоже очень грустно. – Он помолчал. – Мне бы хотелось побыть с тобой наедине.

– Да, я тоже хочу этого.

– Но мне не хотелось бы приводить тебя к себе домой. Это не мой дом. Это только место, где я сплю. Там все будет не так.

Она улыбнулась ему. Ей припомнились моменты близости с Аароном, превратившиеся в постоянные перебранки, что и привело ее к доктору Розен. Она нервничала, но в то же время была уверена, что с Мигелем у нее не будет проблем. «Это потому, что я не схожу по нему с ума», – подумала она. Все просто. Она так долго злилась на Аарона, что не могла расслабиться ни на минуту. «Если бы я смогла расслабиться, – подумала она, – я, наверное, убила бы его». Он обращался с ней просто ужасно, но долгое время она отказывалась понимать это. Она посмотрела на Мигеля, потом взяла его за руку и остановила такси.

– Я знаю, куда мы можем поехать, – проговорила она быстро, как будто ее осенило.

– Пожалуйста, – сказала она таксисту, – отвезите нас к «Карлайлу».

* * *

Они стояли в лифте близко друг от друга, ключ от номера 705 болтался в руке Анни, касаясь бедра Мигеля. Ее руки были холодными, как всегда, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Молча они прошли через холл. Она легко вставила ключ в замок и открыла дверь.

– Мигель, – произнесла она, когда они вошли в комнату, – я волнуюсь.

– Я тоже.

– Я делаю это не каждый день.

– Я тоже.

– Я никогда не была ни с кем близка, кроме мужа, после того как вышла замуж.

– Я тоже. Я имею в виду не твоего мужа, а мою жену.

– Правда? – Почему-то Анни полагала, что у мужчин обязательно должны быть любовницы. Мысль о том, что у Мигеля никогда не было любовницы, не успокоила ее. «Я все еще считаю, – с удивлением призналась она себе, – что именно мужчины должны позаботиться об этом». Она вспомнила, как это легко получилось у Аарона в Бостоне. Так легко и так неудачно.

Она шагнула к Мигелю, взяла его теплую руку в свою холодную и мягко подтолкнула к краю постели.

– Ты такая холодная! – воскликнул он.

– Согрей меня, – попросила она.

Он улыбнулся и поднял обе ее руки к своему лицу.

– Это парадиз, – сказал он, целуя ее ухо.

– Анни Парадиз?

– Святой Михаил в парадизе.

– Еще нет, но скоро будет.

Он наклонился и поцеловал ее ладони. Его дыхание было теплым, оно так приятно щекотало ее. Их губы осторожно слились, а затем он нежно опустил ее на кровать.

* * *

Бренда лежала на спине на широкой белой кровати, положив руку на живот. Он стал заметно меньше. Она чувствовала бугорки по обе стороны ее округлого животика. Когда она обнаружила первый бугорок, она очень испугалась: в ее семье опухоли означали рак. Но когда она пощупала вокруг и обнаружила еще один, то громко рассмеялась. Несмотря на охвативший ее испуг, она поняла, как смешно не узнать собственную тазобедренную кость.

Она повернула голову и посмотрела на спящую около нее Диану. Бренда улыбнулась. Было приятно смотреть на лицо Дианы, которое во сне становилось совсем детским. Без грима, со спутанными волосами цвета соломы она была похожа на девушку с фермы. Бренде не верилось, что она блестящая женщина, эта смешная смекалистая девушка действительно любила ее, и любила такой, какая она есть.

Бренда могла признаться, что в последнее время она становилась все лучше и лучше. Дело было не только в уменьшении веса. Ей казалось, что впервые в жизни она была уверена в себе и могла объяснить свои чувства, а не только вставлять шпильки в разговоре. Лучше всего было то, что Диана всегда внимательно слушала и, видимо, не считала ее ни сумасшедшей, ни безрассудной.