Читать книгу - "Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам"

— Мы здесь, — прохрипел Джей-Джей. — Мы никуда не уйдем, Эйс.

— Мне нравятся все твои шрамы, — прошептала Роуг мне в шею, прижимаясь ко мне еще теснее. Я чувствовал, что отсутствие других моих братьев разбередило во мне старую рану, но я должен был взять то, что мог получить в эти дни, и двое из них, которые были так близко ко мне, были всем, на что я мог надеяться.

— Продолжай врать мне, — зарычал я на Роуг. — Мне нравится твоя ложь.

— Это не ложь, — снова солгала она, и я поцеловал ее волосы точно так же, как это сделал Джей-Джей. Я почувствовал горячую энергию между нами, которая обжигала меня, как адское пламя, и успокаивала, как рай.

— Мне нужно увидеть, — выдохнул я, зная, что пришло время наконец взглянуть в лицо самому себе. — Сними простыню с зеркала, Джей, — попросил я, и он отодвинулся, хмуро глядя на меня, прежде чем кивнуть в знак согласия.

Пальцы Роуг переплелись с моими, когда я взялся за свой костыль и с трудом поднялся на ноги. Она не помогала мне, она знала, что я этого не хотел, но все время держалась за меня, как будто была готова к тому, что я оступлюсь. Она была крошечным созданием, и я, вероятно, раздавил бы ее, если бы упал на нее, но я не потрудился сказать ей об этом, потому что знал, что она все равно никогда не послушает.

Я закинул костыль под одну руку, а Роуг встала под другую, направляясь к зеркалу, в то время как Джей-Джей взялся за простыню.

— Сделай это, — прорычал я, и он сорвал ее.

Пальцы Роуг сжали мои, когда я шагнул вперед, и острый комок встал у меня в горле. Моя грудь и руки были покрыты шрамами, а ожог на плече теперь превратился в пятнистую покрасневшую кожу. Но все это не шло ни в какое сравнение с ужасным крестом на моем правом глазу, и я высвободил свою руку из руки Роуг, подняв пальцы, чтобы провести ими по отметине. Было уже не так больно, но кожа все еще была чувствительной и слегка красной, а мое веко не открывалось полностью из-за сохраняющегося отека.

Я обернулся, бросив взгляд через плечо, чтобы оценить повреждения на спине. На моей татуировке с изображением Сансет-Коув были порезы, шрамы пересекали ее, портя рисунок. Роуг протянула руку, чтобы провести кончиками пальцев по шрамам, и я отпрянул от ее прикосновения, не глядя на нее. Каким-то образом, увидев это своими глазами, я почувствовал себя еще более отвратительным из-за всего этого. Я был отвратительный. Мое тело больше не принадлежало мне, оно было испорчено Шоном, и не было ничего, что могло бы это исправить.

Я схватил свой костыль и отошел от них, направляясь в ванную комнату и закрывая за собой дверь, так как мое дыхание стало неровным. Я прислонился к двери, опускаясь, чтобы сесть на прохладный кафель, когда что-то в моей груди треснуло.

— Эйс, — позвала Роуг через дверь. — Не отгораживайся от нас. Ты же знаешь, что нас не волнуют шрамы.

— Чушь собачья, — прошипел я. — Я хочу побыть один.

— Эйс, — мягко сказал Джей-Джей. — Просто впусти нас.

— Убирайтесь отсюда! — Взревел я, колотя кулаком по двери, презирая жалость в их голосах.

Наступила тишина, и некоторое время спустя звук их шагов удалился из комнаты. Я был один. И я чертовски уверен, что мне лучше привыкнуть к этому, потому что скоро я покину их навсегда, и единственная жизнь, которая ждала меня за пределами этого города, была одинокой.

Я старался не позволять себе слишком много думать об этом, но прямо сейчас судьба смотрела на меня, и я не мог игнорировать ее.

Голос моего отца звучал в моей голове, но теперь в нем появились новые нотки, как будто Шон тоже был там. И я ничего не мог сделать, чтобы спастись от них.

***

Я отказался слушать ложь, которую Роуг и Джей-Джей пытались скормить мне о том, что я — выглядел не так уж «плохо» и что мои шрамы делают меня похожим на — горячего крутого злодея из «Бонда». В эти дни я не жил в мире фантазий; я знал реальность, с которой столкнулся. За этими стенами я буду пугать детей на улице, а остальные люди буду считать меня отвратительным и наводящим ужас. Они будут обходить меня стороной, чтобы не приближаться ко мне. Я не был тщеславным на самом деле, но я всегда заботился о своей внешности, и теперь, когда эта часть меня официально исчезла, мне казалось, что я потерял что-то, что до сих пор по-настоящему не ценил.

Я имею в виду, что это не имело особого значения, когда я анализировал это. Когда я был с Шоном, я бы заплатил любую цену, чтобы снова провести немного времени со своей семьей, и я полагал, что мое желание исполнилось. Так что, какая бы жизнь ни ждала меня после этих коротких недель, она должна была быть достаточно хорошей, потому что каждое мгновение, проведенное с ними, стоило той дерьмовой бури, которая разразится после.

Был вечер, небо за окном окрасилось пастельными полосами розового и оранжевого цветов. Иногда было трудно поверить, что в этом прекрасном городе живёт столько боли; если бы она просачивалась от живущих здесь людей, небо было бы иссиня-чёрным и постоянно шёл бы дождь.

Снизу донесся запах ужина, и я попытался расслышать, о чем они все говорят между смехом, но смог уловить лишь отдельные слова. Мне показалось, что я услышал свое имя, но я не был уверен, почудилось мне это или нет.

Я прохромал взад-вперед по комнате с одним костылем, боль в моей сломанной ноге была совсем не такой, как раньше. И как бы ни было прекрасно это гребаное ощущение, оно было омрачено надвигающейся обреченностью, которая пришла вместе с ним. Скоро моя нога заживет, доктор снимет гипс, и на этом все закончится. Фокс отправит меня прочь, и я больше никогда не ступлю на порог этого дома.

Я провел пальцами по стене, стараясь меньше опираться на костыль, отчасти на случай, если упаду, отчасти просто чтобы почувствовать холодные выступы подушечками пальцев. Технически, я не должен был нагружать больную ногу, но, если честно, меня не особенно волновало, если из-за этого период восстановления немного затянется.

Осознание того, что скоро придется