Читать книгу - "Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс"

Упав ниц, она заплакала.

* * *

Аномия нашла Гундрида на лугу, к востоку от священной рощи. Он вел по кругу под уздцы священных белых коней, что–то тихо приговаривая и прислушиваясь к их фырканью и ржанию.

— Что она тебе говорит? — спросила Аномия, напугав старого жреца. Гундрид снял с кобылы уздечку, думая тем временем, что ответить Аномии. На самом деле он просто наслаждался видом этих прекрасных животных. Жрец погладил лошадь по боку и легонько хлопнул ее, отпустив к двум другим белым коням, пасущимся на залитом солнцем лугу.

— Хольт принесет добрые вести, — сказал он. Какие бы новости Хольт ни принес, их можно было истолковать лишь двояко: либо это восстание против Рима, либо необходимость повременить.

Аномия еле заметно улыбнулась.

— А у Фрейи было другое видение.

— В самом деле? — Гундрид увидел недобрый блеск в голубых глазах Аномии и понял, что лучше ему не выдавать своей радости по поводу того, что видения все же посещают Фрейю. — Где она?

— Молится перед священными символами, — сказала девушка. — И плачет, — ехидно добавила она.

— Пойду, поговорю с ней.

Аномия подошла ближе, встав у жреца на дороге.

— Почему Тиваз до сих пор благоволит к ней?

— Спроси у Тиваза.

— Спрашивала! Он не ответил. А священные лошади? Что они тебе говорят, Гундрид?

— Что ты обладаешь большой силой, — сказал жрец, прекрасно зная, что именно она хочет услышать.

— Мне этого мало, — сказала она, не скрывая своего недовольства, но все же более спокойным тоном. — Я должна лучше служить нашему народу.

Гундрид знал, что Аномия лжет. Он прекрасно понимал, что она жаждет власти ради собственной выгоды, а не для блага своего народа.

— Тиваз будет трудиться в тебе так, как сочтет нужным, — сказал он, втайне надеясь на то, чтобы бог продолжал говорить через Фрейю, которая действительно желала блага своему народу, а не славы и власти для себя.

Аномия смотрела вслед уходящему Гундриду, сжимая в руке свое украшение.

— Вчера вечером вернулся Атрет.

— Атрет? — удивившись, обернулся жрец. — Так он здесь?

— А разве твои священные кони не сказали тебе этого? — Аномия направилась к нему степенными шагами. — Атрет привел с собой какого–то римлянина и темноволосую женщину, которую называет своей женой. Все они говорят о каком–то другом Боге, Который могущественнее Тиваза.

— Это святотатство!

— А знаешь ли ты, что Фрейя видит в своих видениях кровь и смерть в лесу?

— Чью смерть?

— Она не сказала, — пожала плечами Аномия. — Думаю, она и сама этого не знает. Тиваз ей, наверное, не все открыл. Только намекнул на то, что произойдет.

Наверное, Аномии бог откроет больше, а может быть и все, если только она принесет ему жертву крови. Она посмотрела на старого жреца, и ей так захотелось принести в жертву его. Он был ловким обманщиком, который просто пас коней, но не заглядывал им в души. Ничего он не видел. Ничего не знал!

— Я встречусь с Атретом, после того как поговорю с Фрейей, — сказал Гундрид и ушел прочь.

* * *

Когда Гундрид разыскал Фрейю, она по–прежнему стояла на коленях в священной роще.

Увидев, что он приближается к ней, Фрейя в знак уважения встала. Она взяла его руки и поцеловала каждую в отдельности, оказав ему таким образом почести как верховному жрецу. Гундрид очень тепло относился к ней. Фрейя никогда ни перед кем не превозносилась, хотя в силу своего положения легко могла это сделать. Люди оказывали ей почести как живущей среди них богине. И в то же время именно Фрейя часто приносила подарки старому жрецу — шерстяное одеяло в холодную зиму, чашку очищенных кедровых орешков, мехи с вином, травы и бальзам, когда у него болели кости.

Аномия же никогда не проявляла к нему никаких знаков уважения. Она ограничивалась только теми знаками внимания, которые в итоге служили ее интересам.

— У меня было видение, — сказала Фрейя, ее глаза покраснели от слез. Она рассказала Гундриду все, что видела. Потом она сообщила ему о возвращении сына.

— Аномия мне уже сказала, — ответил Гундрид. — Я не могла разглядеть этого человека. Может быть, это был Атрет, может быть, римлянин, а может, еще кто–то.

— В свое время мы это узнаем.

— А если это мой сын?

— Разве ты не веришь своим собственным пророчествам, Фрейя? — мягким голосом спросил ее жрец. — Атрет вернулся и привел с собой женщину, как ты и предсказала. Он приведет наш народ к миру.

— Миру, — тихо повторила Фрейя. Как бы она хотела жить в мире! — Но что ты скажешь о римлянине, который пришел с ним?

— Что может сделать один римлянин?

— Атрет назвал его своим другом. Мой собственный сын выступает на его стороне и говорит, что будет его защищать. Ты хорошо знаешь Вара. Он может быть гостеприимным, но гнев в нем вскипает так быстро, что от его гостеприимства не остается и следа. И вот, вчера вечером мои сыновья едва не подрались. Я боюсь того, чем все это может кончиться.

— Ничего страшного не случилось. Они поссорились. С кем в молодости не бывает? Они ведь помирились. И они будут вместе, как были всегда.

— Атрет выступает в защиту какого–то нового Бога.

— Нового Бога? Кто его будет слушать? Тиваз всесилен. Все, что мы знаем, — это его всевластие, Фрейя. Сами небеса принадлежат Тивазу.

Но сомнения не покидали ее. Когда к ней пришли видения, римлянину достаточно было произнести имя Иисуса Христа, и тот дух, которого дал ей Тиваз, тут же ее оставил. Она хотела было поделиться этим с Гундридом, но решила промолчать. Она не собиралась стать причиной смерти кого бы то ни было, даже римлянина. Ей хотелось подумать. Ей действительно было нужно поразмышлять. Атрет связан с этим человеком, и она не сделает ничего, что может помешать ее сыну вновь стать тем, кем он и должен быть — вождем хаттов. И она усердно молилась о том, чтобы ее сын не сделал ничего такого, что подорвало бы веру в него со стороны соплеменников.

Видя, в каком она состоянии, Гундрид взял ее за руку и похлопал по ладони.

— Ты слишком беспокоишься об этом римлянине, Фрейя. Он здесь один, а нас много. Он будет жить.

— А если не будет?

— Тогда он умрет.