Читать книгу - "Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян"

— Ба! Русалка!

— Господа, дело в том, что нам нужна ваша помощь, — подкатывалась к ним Нонна с другой стороны.

Строители предложили множество вариантов. Девушки отступили за порог.

— Нет… но… понимаете… погодите, — лепетала Нонна.

— Короче, мужики, нам нужна каска! — нашла Юля нужный тон.

Мужики разом осели. Шуры-муры отменялись. Зато забрезжил луч сделки.

— Не понял, — соврал один.

— Ну, ее еще на голову надевают. Чтобы, если кирпич падает, не сразу умереть. Понимаете?

— Пятьсот, — объявил второй.

— Что пятьсот? — спросила Юля.

— Пятьсот рублей час проката, — подытожил третий и, похабно улыбаясь, потянулся до хруста в костях. — А могла бы достаться бесплатно.

— Давайте пятьсот рублей — день проката, — предложила Юля.

— Может, все-таки бесплатно?

— Ну, ребята, нам не до шуток. Нам очень надо, правда, — сказала Нонна и достала старенький кошелек.

— Пятьсот рублей — много, — остановила Юля Нонку. — Двести рублей — каска и сто — за то, что мы ее потеряли. То есть на бутылку.

Мужики будто нехотя согласились.

— Ладно. Юрик, давай каску. Сговорились, барышни.

— Спасибо!

Сонино будущее счастье теперь как никогда зависело от подруг. Сама она, конечно, об этом не догадывалась.

— Объект приезжает завтра за свой счет, — докладывает Юля, устроившись на диване. — На остальное нашей суммы хватило, то есть на подачу Сонькиной фотки и анкеты. Ты его встретишь?

— Почему я? У меня слабый английский. А если я его не пойму?

— А тебе и не надо. Он знает все условия. Его надо только проводить на место, чтоб человек не заблудился по пути к своему счастью. То есть к нашей Сонечке. Да и потом, он говорит по-русски. И главное, каска у тебя.

Юля снимает с себя каску и нахлобучивает на Нонну. Та снимает ее.

— Прекрати баловство. Еще раз, как зовут его?

— Добруша Хейфес.

— Имя, конечно, меня смущает, — мнется Нонна. — Может, он герой из былины?

— Скорее из Библии.

— Ладно, Юлька, времени нет. Я все поняла? — спрашивает она, проверяя себя.

— Точно — нет! — смеется Юля.

_____

Сонина работа — это компромисс между возможностями талантливой души и потребностями алчного желудка. Обычный драматургический конфликт долга и чувства. Но если есть дилемма, значит, есть из чего выбирать. Кроме минусов в Сониной работе были очевидные плюсы. Во-первых, она не должна была торчать в какой-нибудь заштатной конторе или редакции и перебирать папки на столе начальника. Во-вторых, она сама чувствовала себя начальником. От нее зависел десяток лепщиков и их семей. На круг получалось человек семьдесят — с женами, детьми и престарелыми родителями. А Соне нравилось управлять.

Единственные люди, от которых она зависела, были, как известно, ее заказчики. Впервые ее бригада работала на крупном объекте — целое здание в центре города после глобальной реконструкции нуждалось в исторических завитушках. Генеральный подрядчик — пожилой армянин с неубывающим минором в глазах, голосе и повадках — Манук Иванович Саркисян. Он был грузен, страдал одышкой и сильно переживал за грехи молодости. Сейчас Манук Иванович походил на мудрого старейшину говорливого и беспокойного клана. Но о его прошлом ходили тревожные слухи. Соня боялась Манука Ивановича. Нонка объяснила, что «манук» по-армянски означает «малыш».

— Видали мы таких малышей, — бормотала Соня и всерьез уже просила подругу прийти как-нибудь на стройплощадку, повертеться перед «малышом», предъявить бюст и армянскую речь. Дружба с единоплеменницей заказчика могла очень помочь Соне. Нонка обещала, но все не приходила. Она была из обрусевших, языка почти не знала, а форм своих смущалась. Не вести же на стройку Араксию Александровну?

Соня шла вдоль старого пятиэтажного дома в лесах, мимо длинного, недавно сколоченного забора. На плече у нее сумка, из которой торчали батон и пассатижи. Соня прошла через ворота и, показав на ходу пропуск, кивнула.

— Мои на месте?

— Чьи? — лениво отзывается сторож.

— На пропуске написано, чьи. Шестая бригада.

— А что, шестая — ваши?

— Увы, мой мальчик… — уже издалека, не оборачиваясь, отвечает она и думает про себя, что ее работяги еще натворили, если даже местный постовой спрашивает.

Стремительными шагами она проходит по двору стройки мимо незнакомого высокого мужчины в длинном светлом пальто. В руках он держит рыжую строительную каску и внимательно оглядывает Соню. Но та, едва заметив его, бежит дальше. Она видит, как из пустого дверного проема выходит Манук Иванович. Одного его достаточно, чтобы вызвать у бойкой Сони трепет. Но с ним еще четверо незнакомцев.

— Манук Иванович, дорогой, здравствуйте! — с неженской силой трясет Соня заказчика.

— Здравствуй, девочка, — ласково и печально отвечает Манук Иванович.

— А что без предупреждения?! — спрашивает она.

— Чтобы не подготовилась, — честно отвечает Саркисян.

— Ай-ай-ай, Манук Иванович, Манук Иванович. Не доверяете вы людям.

Манук благожелательно и даже по-отечески толкует:

— Прошло то время, когда я людям доверял. Познакомься. Это Гагик — он по вопросам, когда обещают и не делают. Это Вачик — он по вопросам, когда берут деньги и не возвращают. Это Хачик — он по вопросам, когда одни люди с другими договориться не могут.

Соня закашлялась:

— А я тут, Манук Иванович, при чем?

— Я так… тебе на всякий случай. Может пригодиться в жизни.

— Спасибо… А это кто? — спрашивает Соня, кивнув на четвертого — щуплого и с лысым черепом.

— А это тебе, девочка, лучше пока не знать.

— Как? Неужели то, что я подумала?

— Не знаю, что ты подумала, — совершенно невозмутимо ответил старик. — Мой психоаналитик.

Манук Иванович кивнул и пошел своим курсом. Гагик, Вачик, Хачик и лысый психоаналитик гуськом потянулись следом за патроном. Когда они скрылись за воротами, Соня присела на бетонные блоки и закурила. Сигарета плясала в дрожащих пальцах.

Издали за ней наблюдал человек с каской.

Соня знала по опыту: лучший способ избавиться от стресса — наорать на подчиненных, тем более всегда есть за что. Она часто испытывала этот трюк на себе, естественно, в обратной направленности. Заказчики нередко отчитывали ее в основном за промахи тех же рабочих. Соня коршуном влетела на этаж, где сегодня трудились ее горе-лепщики. В пустые полуразрушенные оконные проемы видно серое небо. Ведра с цементом, мешки с гипсом и рабочие инструменты аккуратно сложены в углу. На самодельной лавке из кирпичей и положенной на них доски сидят строители. Идиллия. Виталка дочитывал Кафку, Фарух дожевывал бутерброд, Вован допивал пиво, Сан Саныч грыз семечки — и все вместе сквозь пустые оконные проемы с любопытством наблюдали, как на крыше противоположного дома два голубя занимаются любовью.