Читать книгу - "Сама себе враг - Виктория Холт"

– До меня дошли слухи, что у тебя любовная интрижка с Анной Хайд, – сказала я.

– Матушка, вы же видели нас вместе! – ответил Джеймс. – Мне показалось, что вы… шпионите за нами.

Наглость моих детей поистине не знала границ! Вначале Генри, потом Мэри, и вот теперь – Джеймс. Карл – тот, хотя и не слушал моих советов, по крайней мере относился ко мне с должным почтением, и как королю ему можно было простить некоторую самоуверенность.

– Я считаю своим долгом… – начала я нравоучительным тоном.

Он осмелился прервать меня.

– О матушка, маленькое любовное приключение – это не дело государственной важности.

– Я предпочла бы, чтобы ты расстался с этой женщиной, – высказала я свое пожелание.

– А я предпочел бы не делать этого, – возразил он.

– Джеймс! – возмутилась я.

– Да, матушка? – глядя мне в глаза, спросил он.

– Ты мой сын… – я еще раз попыталась образумить его.

– Дорогая матушка, я это знаю, но я уже не ребенок и не позволю вмешиваться в свои личные дела, – довольно резко прервал меня Джеймс.

В его глазах вспыхнул опасный огонек. Характер у него был такой же вспыльчивый, как и у меня, и, потеряв доверие Мэри, я не хотела ссориться с Джеймсом. С трудом сдержавшись, я со вздохом сказала:

– Прошу тебя только быть осторожнее. Ведь это дочь Эдварда Хайда, которого твой брат так высоко ценит. Она не чета Люси Уолтер, связь с которой причинила много вреда твоему брату и, я уверена, отдалила его от трона.

– Это смешно! – ответил Джеймс. – Карл прекрасно проводил время с Люси. Она очень мила, и вы не представляете себе, как он обожает маленького Джеймса… когда его видит.

– Мне претят подобные речи, – остановила его я. – Я бы так хотела, чтобы вы оба… были похожи на своего отца!

Джеймс помрачнел, как всегда, когда при нем поминали покойного короля. Если он и собирался сказать мне очередную дерзость, то не сделал этого. Смягчившись, я повторила:

– Будь осторожнее, Джеймс.

Он улыбнулся:

– Не беспокойтесь, матушка. Я и сам смогу уладить свои дела.

Нечто подобное говорила мне и Мэри. Как ни странно, речь тогда тоже шла об этой девушке, об Анне Хайд. Я решила впредь не изводить себя из-за такой пустой особы, как она, хотя и вынуждена была признать, что девица не была лишена женского обаяния. Мне не хотелось ссориться с моими детьми.

Вскоре из Голландии пришло известие о том, что маленький Вильгельм заболел корью. Мэри пришлось вернуться домой, хотя ей очень не хотелось покидать Париж.

Шло время, а в моей жизни, казалось, ровным счетом ничего не менялось. Правда, я чувствовала острую нехватку денег, но жаловаться мне не приходилось. Я понимала, что никто не должен ни на минуту забывать, что я являюсь матерью короля Англии, и изо всех сил пыталась соответствовать этому высокому званию.

Я уже стала уставать от обилия придворных церемоний, на которых обязана была присутствовать, восседая рядом с королевой Анной. Нельзя сказать, что она была слишком уж приятной собеседницей. Я уставала от ее общества – да простит меня Господь за то, что я плохо отзываюсь о человеке, который был добр ко мне, – и все чаще задавалась вопросом, насколько помощь Анны была мне необходима.

Порой мне все больше хотелось удалиться от двора, жить уединенно, не думать о почестях и подобающих королеве нарядах, обновить которые мне не на что, и не беспокоиться о множестве слуг, содержание которых мне не по карману.

Да, было бы весьма приятно очутиться в загородном доме, в тишине и покое, разумеется, с Генри Джермином – дорогим, преданным мне всей душой человеком, который, правда, сильно располнев, все же сохранял еще здоровый цвет лица и мужскую привлекательность. Я бы также хотела найти моего маленького Джеффри Хадсона, который когда-то появился передо мной из яблочного пирога и воспоминания о котором всегда вызывали улыбку на моем лице.

Каким удивительным и радостным было знакомство с ним и каким печальным расставание!

Да, мне бы хотелось удалиться от двора, но я ни на минуту не забывала, что у меня есть дочь, которую я обязана выдать замуж. Генриетта стала моей главной заботой – единственная из моих детей она была католичкой и жила вместе со мной. Я не спускала с нее глаз; меня тревожил ее хрупкий вид и частые недомогания, но она была очаровательна и грациозна. Я гордилась своей младшей дочерью и радовалась, когда она получала приглашения на балы, на которых присутствовал король. И все же каждый раз, когда она отправлялась на эти увеселительные собрания, я беспокоилась о том, окажут ли ей там приличествующие принцессе почести, вспомнят ли, что она – дочь и сестра короля?

А мне и без того хватало огорчений. Дело в том, что Людовик влюбился, а поскольку был еще молод и неопытен, весь двор знал о его похождениях. Объектом его страстных воздыханий стала Мария Манчини – одна из семи племянниц кардинала Мазарини, которых он привез во Францию из Италии. Все они отличались незаурядной красотой, и их появление при дворе не могло остаться незамеченным.

Марию я считала наименее привлекательной из них – ее сестра Гортензия была просто неотразима, – но именно на Марию обратил внимание Людовик. Он увлекся ею до такой степени, что даже заявил матери, что собирается на ней жениться.

– Жениться на какой-то Манчини! – вскричала я с негодованием, когда Анна обо всем мне рассказала. – Он не в своем уме!

Анна сохраняла задумчивый вид, и я не на шутку встревожилась.

– Он говорит, что не может без нее жить, – сказала Анна.

– Но он же еще ребенок! – возмущалась я.

Анна невидящим взором смотрела куда-то вдаль, и меня вдруг охватил ужас. А что, если все истории, которые рассказывают об Анне и Мазарини, на самом деле – правда? Ведь давно уже ходят слухи, будто она вышла замуж за Мазарини. И что будет, если она всерьез подумывает о браке короля Франции и племянницы всесильного кардинала?

Анна, как-то беспомощно и равнодушно поглядев на меня, промолвила:

– Ему и впрямь скоро придется жениться, это очевидно.

Не обращая внимания на ее слова, я спокойно заявила:

– А я надеюсь, что Карл скоро вернет себе корону. Только вчера я слышала, как один мудрый астролог предсказал, что сын мой вновь взойдет на престол в ближайшее время.

– Мне бы хотелось, чтобы он женился на испанской инфанте, – сказала Анна. – Но если этому моему желанию не суждено сбыться, я хочу, чтобы супругой короля Франции стала Генриетта, которую я, как вам известно, люблю как собственную дочь. Он упрямый, мой Людовик, но я уже говорила с ним. – Глаза Анны сверкали. Она гордилась этой чертой характера сына, я же своих детей за нее порицала.

– Вы говорили с королем о моей Генриетте? – изумилась я.