Читать книгу - "Кофе на утреннем небе - Ринат Валиуллин"

– Это у тебя из личного?

– Все мы из личного. – Я набрёл на портрет женщины в красном. Она напомнила мне кого-то. Все женщины напоминают кого-то, когда долго на них смотришь. А может, дело было в красном платье. Впервые мне не захотелось его снять. Либо сыт, либо старею, либо платье было пронзительней женщины. – Поэтому они много читают, гораздо больше мужчин. Ты много уже прочёл из книги?

– Половину! Как только закончу, отправлю книгу в корректуру.

– Хорошо, зайду к тебе на чашку чая завтра, – начал прощаться со мной Томас.

– Ок, до завтра, амиго, – открыл я файл со сборником рассказов и положил трубку на стол. Всех друзей я называл амиго, мне нравилось это незатейливое испанское словцо. На очереди был «Депутат»:

«Размеры квартиры её не смутили, часа на три работы, она решила сначала протереть всю мелочь, всегда с этого начинала уборку: полки, фотографии в рамках (на этой, видимо, счастливое упитанное семейство хозяина (мама говорила что он местный районный депутат), вялые улыбки жены и ребёнка, на другой сам хозяин в резиновых сапогах и бушлате в обнимку с огромной рыбой), вазы, как много ваз, фарфоровые, металлические, хрустальные, все без цветов (единственным цветком в этом доме сегодня была она), подоконники, журналы: чисто мужские и чисто женские, мягкие игрушки, очки от солнца, она не удержалась их примерить, подошла к зеркалу, покривлялась всласть, натянула соломенную шляпку, лежавшую на диване, в общем, неплохо, даже очень неплохо, даже без шляпки. Её красивые глаза и без очков могли смутить не только солнце, но и зеркало, она скинула шляпку, поправила сеновал густых волос и продолжила убираться.

Сегодня заменяла мать, у которой неожиданно появилась другая халтура, от которой та не могла отказаться. Это случалось периодически, и девочка уже привыкла её подменять в трудную минуту, деньги дома водились, но всё же нужда доминировала, поэтому матери пришлось стать профессиональной уборщицей. Все её клиенты были людьми не бедными и платили. Платили щедро.

Она уже собиралась начать мыть полы, как услышала ворчание замков входной двери. Это был мужчина, его лицо растрескалось складками не то недовольства не то улыбки, большие толстые ноги сразу нашли тапочки или тапочки их, а руки уже снимали с безразмерного тела безразмерное пальто.

– Привет, ты дочь Марии?

– Да.

– Понятно. Когда закончишь?

– Через час.

Она продолжила работу, рыжей перчаткой поправив упавшую на лицо прядь. Паркет был довольно чистым. Швабра легко забиралась в самые сокровенные уголки дома в поисках пыли. Гостиная, самая большая из всех комнат, надо бы побыстрее здесь закончить и всё, что-то её забеспокоило, но что? Не могла понять, как будто погода неожиданно начала портиться. Когда она, нагнувшись, разводила чистоту под диваном, краем глаза заметила, как вошёл мужчина со стеклом в руках, в прозрачных берегах которого плескалось янтарное озеро виски, на котором уже тронулся лёд после долгой зимы. Он медленно сел в кресло, поцеловал стакан и тоже стал для неё предметом. «Пыль с него стереть, что ли?»

«Ничего себе девочка, – пытался он взглядом прощупать её грудь. – А как нагнулась отлично, белые трусики, не зря я ушёл пораньше с работы», – гоняли туда-сюда мысли его извилины. Он чувствовал, как начал твердеть, там где-то в глубине, в складках тюленьего жира. Он не спускал взгляда с белого флажка, радуясь всякий раз, когда девочка им сверкала, пытаясь как можно быстрее закончить с уборкой и уйти с глаз долой».

– Можешь так замереть?» – оборвал рассказ на этой реплике ветер, ворвавшийся в комнату, выдавив окно, сбросил со стола несколько чистых листов. Те некоторое время парили в воздухе, затем их остановил пол. Максим замер на мгновение, потом встал, чтобы выгнать ветер, но того уже и след простыл. Он не стал закрывать окно.

* * *

Время не жалело людей. Воскресенье прошло. Понедельник наступил. Самолётик не попал в цель, в мусорное ведро. Я встал и со второй попытки отправил бумажный корабль по имени А4 в утиль. Старая накладная с дебетом и кредитом, с налогами и подписями. Жизнь проходит за оформлением бумажек с цифрами прибыли и расходов, ни чувств, ни эмоций. Накладная, наложи и расхлебывай. Открыл окно, где духоту моего кабинета уже ждал свежий воздух. Он знал, как соблазнять девушек. В руках у него трепыхался букет белых цветов яблони, что росла под окном. Окно выходило во дворик университета. Там стоял студенческий щебет, было время перерыва между парами, если не сказать обрыв, в который с радостью проваливались все: и студенты, и преподаватели, пробел между слов, пробел во мгле тяжёлого бремени знаний, луч света, глоток кислорода, улыбка кофе. Окна мне не хватило, и я спустился вниз, в объятия весны. К тюльпанам, астрам, гладиолусам и другим цветам, среди которых доминировали нарциссы. В цветнике приятно было оказаться в любую погоду, в окружении юных женщин настроение поднималось до солнечного. Я устроился на скамейке, спрятавшись за солнцезащитными очками, и бродил в своих кулуарах мыслей, всё ещё переваривая утренний кофе, который я оставил на столе, не притронувшись. Потому что кухня сегодня не баловала хорошей погодой. Что-то нашло на жену ещё вечером:

– Где же ты был?

– На совещании. Голодный, как собака.

– Макароны будешь?

– Ты же знаешь, как я не люблю их.

– Вот и я с некоторых пор разлюбила лапшу, – нашло и не сходило до самого утра.

Я не стал с ней спорить и доказывать, что совещание действительно было, точнее, день рождения Кати и мы коллективно её поздравили. Мне казалось, что к утру жену отпустит, что в ней проснётся здравый смысл или хотя бы безумная любовь, но нет. Жену ко мне не отпустили:

– Кофе сваришь?

– У меня нет никакого настроения варить тебе кофе.

– Разве это так сложно?

– Сложно. Ты же видишь, какие мы разные… сегодня, – надавила она на мои перепонки.

– Может, тогда нам стоит развестись… на один день?

– А если мне понравится?

– Чёрт, дай сюда кофеварку.

Отобрав у неё посуду, я зажёг огонь, тем самым пытаясь погасить себя. Огонь действительно успокаивал.

– Долго так будешь на него смотреть? – поняла, что перегнула палку жена.

– Пока не погаснет.

– Огонь?

– Злость. Я прихожу к выводу, что вредно быть человеком.

– Понятно, если ты собрался философствовать, то мне некогда, на работу опаздываю, – оставила меня на кухне одного она и вышла в спальню.

– Куда ты? Я кому кофе варю? – бросил я ей вдогонку, но слова мои вонзились в закрывшуюся за женою дверь и остались на кухне.

Женщина села на кровать, которая была ею тщательно заправлена. В комнате прохладно, не то что бы отопление отобрали, просто поссорилась с мужем. Вроде как из-за пустяка, а пустота не только на утро, но и на целый вечер. Пытаешься её заделать потом словами или прикосновения, да куда там. Проваливаешься, как в пропасть. Она услышала, что муж звал её на кофе. Но сказано было в такой форме, что пить его сразу расхотелось.