Читать книгу - "Влюбись в меня - Дженнифер Арментроут"

– Ты вчера виделась с Чарли?

Я снова кивнула.

– Само собой, – тихо сказала она. – Как там мой мальчик?

Когда я услышала это, мне стало еще тяжелее вспоминать о том, в каком состоянии я застала Чарли. Мама и папа… боже, да они больше участвовали в жизни Чарли, чем его собственные родители. Тяжело вздохнув, я рассказала маме о встрече и даже упомянула, что он опять не заметил моего прихода. В ее темных глазах промелькнуло беспокойство, ведь она тоже помнила, чем все закончилось в прошлый раз.

Когда я договорила, мама сняла очки и немного повертела их в руках.

– Я слышала о Рисе, – наконец сказала она.

Что значит она слышала о Рисе? О нашей интрижке, которая на самом деле никакой интрижкой не была? Мы с мамой многим делились, но в эту тайну я ее не посвящала.

– По-моему, очень мило с его стороны, что он нашел тебя вчера, чтобы рассказать о Генри, – продолжила она, и я вздохнула с облегчением.

Слава богу, она говорила не о наших любовных похождениях.

– Откуда ты об этом узнала?

– Мне его мама вчера сказала, – улыбнувшись, объяснила она, а потом хитро посмотрела на меня. – Кажется, он с ног сбился, чтобы тебя найти. Слышишь, Рокси? Любопытно, не находишь?

– Ма-а-ам, – простонала я и закатила глаза.

Само собой, она знала, что я втюрилась в него, как только он переехал в соседний дом. Я почти не сомневалась, что в прошлый День благодарения они с мамой Риса сговорились, надеясь нас свести, потому что обе делали недвусмысленные намеки и сокрушались, как печально, что мы до сих пор одиноки. В конце концов брат Риса даже подавился картофельным пюре, не в силах сдержать смех.

Тот праздник был весьма неловким, а значит, в этом году следовало готовиться к худшему, ведь наша недоинтрижка случилась вскоре после Дня благодарения.

– Рокси, он хороший парень, – продолжила мама, словно рекламируя Риса. – Он сражался за свою страну и вернулся домой, а теперь выбрал работу, где подвергает опасности свою жизнь. А в прошлом году, с тем парнем, ему пришлось принять тяжелое…

– Ма-а-ам, – снова взмолилась я.

Я все же сумела перевести разговор с Риса на скорое появление первого внука. Когда мне настало время собираться на вечернюю смену в бар, мама тепло обняла меня на прощание. Отстранившись, она посмотрела мне прямо в глаза.

– Мы не поговорили о Генри и не обсудили, чего он хочет, но знай: мы с отцом поддержим тебя в любом решении.

К глазам подступили слезы, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы не разреветься. Боже, как я любила своих родителей! Они были чересчур хороши для меня.

– Я не хочу с ним говорить, – сказала я, – даже видеть его не хочу.

Печально улыбнувшись, мама кивнула, и я поняла, о чем она думает. Родители хотели, чтобы я наконец избавилась от тяжкой ноши, которая лежала у меня на плечах.

– Если ты этого хочешь – мы с тобой, – заверила меня мама.

– Я так хочу, – подтвердила я.

Она потрепала меня по щеке и вылетела из квартиры так же стремительно, как и появилась. Закрыв за ней дверь, я поняла, что вздремнуть уже не успею.

Но это и к лучшему, ведь я рисковала снова увидеть Риса во сне, а этого мне совсем не хотелось. Не теряя времени, я составила список приоритетов.

Первое: сходить в душ. Начинать всегда стоит с малого.

Второе: я должна перестать грезить о нем. Сказать было легко, а вот сделать… И все же этот пункт значился в самом начале списка приоритетов.

Третье: я также должна перестать рисовать его глупое, хотя и сексуальное, лицо.

И, наконец, четвертое: я должна открыться Рису при следующей встрече и рассказать всю правду о той ночи. Я могла избавиться хотя бы от этой ноши. Мне нужно было это сделать, потому что у меня из головы никак не выходил его короткий вопрос.

«Я сделал тебе больно?»

Поджав губы, я постаралась не обращать внимания на чувство вины, которое терзало меня. Рису и так было достаточно проблем. Не хватало еще, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, чего не было. Я вошла в свою спальню и скинула одежду на пол, раздумывая, как мне во всем ему признаться.

Что-то мне подсказывало, что он будет недоволен.

Но знай я, что он думал так все это время, все давно бы ему рассказала. Правда. Моя обида и рядом не стояла с той горечью, которую он чувствовал, полагая, что наломал дров.

Прикусив губу, я прошла по комнате к стенному шкафу. Дверцы были открыты, и холодный ветерок заставил меня поежиться. По моей обнаженной коже побежали мурашки. Проблемой викторианских особняков были сквозняки, которые бродили по дому даже летом. Однажды мистер Сильвер сказал мне, что в этом доме до сих пор остались тайные ходы, проходы под лестницами и заложенные кирпичами двери.

Если уж на то пошло, парадная лестница, которая вела в квартиры на втором этаже, находилась прямо за стеной моей спальни.

Развернувшись, я захлопнула дверцы шкафа. Это было глупо, ведь я стояла в комнате в чем мать родила, но раздумывать я не стала.

Собираясь на работу я снова начала обдумывать, как выложу Рису всю правду. В глубине души я понимала, что ничем хорошим это не кончится. Волноваться мне не стоило, но не волноваться я не могла.

У меня не возникало сомнений, что после моего признания он не только будет жалеть о той ночи, которой на самом деле не было, но и возненавидит меня, поняв, что я ему солгала.