Читать книгу - "Индейское лето - Евгения Перова"

На этой самой кровати Глеб и застал свою жену с любовником. Ситуация была – пошлее не придумаешь! Он на день раньше вернулся из командировки: последние доклады конференции не представляли для него никакого интереса, да и зуб внезапно разболелся, так что Глеб промаялся всю ночь, лежа на верхней полке скорого поезда Ленинград – Москва. Надо сказать, зубная боль прошла тут же, как только он увидел, что происходит в их семейной спальне: Глеб совсем не рассчитывал застать дома жену, которая в это время должна быть на работе! Впрочем, первым делом он увидел со спины мужскую фигуру, ритмически двигающуюся над распростертым женским телом, и некоторое время оторопело смотрел, разинув рот. Потом громко кашлянул и под отчаянный вскрик жены ушел на кухню. Через некоторое время к нему выползла Лера – любовник позорно сбежал. Они посидели в тягостном молчании, потом Глеб поднялся и пошел к дверям, благо даже пальто снять не успел. «Какая же ты!..» – Он бросил на ходу грубое слово (Лера тут же зарыдала) и хлопнул дверью. Поехал он к Лёле – а куда еще было ему деваться? По дороге купил бутылку водки и явился к Лёле уже поднабравшимся. Лёля сразу все поняла и, мрачно вздохнув, поставила перед ним стакан, плетенку с хлебом, достала какую-то закуску.

– Значит, ты была в курсе? – спросил Глеб, злобно глядя на Лёлю. – И покрывала ее? Ну давай, расскажи мне, как твоя сестра меня любит! Поведай, какое это нежное и трепетное создание! Что, ты и это одобряешь?

– Не одобряю, – сказала Лёля и налила себе водки. – Да, я случайно узнала. Но не понимала, как лучше: сказать тебе или не говорить. Прости.

– Давно это длится?

– Года два, наверное. Не знаю точно.

– Значит, это началось еще на старой квартире?! А-а! – вдруг догадался Глеб. – Так вот почему она дала тебе денег на кооператив! Плата за молчание?

– Возможно.

Ночевать Глеб остался у Лёли на диване, а утром ни свет ни заря примчалась Лера: отвела сына пораньше в школу и поехала в Бирюлево. Ее появление получилось весьма эффектным: раздался звонок в дверь, а потом крик Лёли:

– Глеб! Да скорей же!

Глеб никак не мог прийти в себя после вчерашнего, мучаясь страшным похмельем, но выглянул в коридор и ахнул: Лёля с трудом удерживала пребывавшую в полуобмороке сестру, по лицу которой текла кровь.

– Что случилось?!

– Там лед… Я упала… Я не нарочно…

И Лера отключилась. Ударилась она сильно – видимо, песцовая шапка слетела при падении, и Глебу пришлось идти ее разыскивать. В другом сугробе валялась Лерина сумка, про которую она вообще забыла. В конце концов ранку на виске промыли перекисью, Леру уложили на кровать, и Лёля все-таки отправилась на работу, строго сказав Глебу на прощание:

– Надеюсь, вы тут не поубиваете друг друга.

Глеб только вздохнул. Он сел на стул рядом с кроватью, где лежала бледная Лера, и спросил:

– Как ты? Не тошнит? Голова не кружится?

– Немножко, – прошептала Лера. – Но я просто испугалась, сотрясения нет, мне кажется.

– В глазах не двоится? Сколько пальцев ты видишь?

Лера взглянула на его оттопыренный указательный палец и чуть усмехнулась:

– Один.

Они долго молчали, потом Глеб спросил:

– Ну и кто он?

– Ты же видел!

– Все, что я видел, – его голая задница. Согласись, что по такой детали трудно опознать человека.

– Это Гена. Геннадий Приступницкий.

– Кто? Генка? Ты, что, получше не могла найти? Он же лет на пятнадцать тебя моложе.

– На восемь.

– Конечно, это меняет дело! И фамилия-то соответствующая – Преступницкий.

– Пишется через «и». От слова «приступ», а не «преступник».

– Какая разница! И как долго вы…

– Почти два года. Но мы нечасто встречались, правда! Всего раз пять… шесть…

– Ну да, или семь-восемь. И у тебя хватило наглости привести его в наш дом?

– Нет! Это только вчера. Честное слово!

– Что ты знаешь о чести, а? Ты, дрянь!

Глеб грязно выругался и вскочил со стула – Лера испуганно подалась к стенке, но он тут же справился с собой и отошел к окну:

– Рассказывай! – произнес он, не поворачиваясь.

– Знаю, я виновата. Но… Понимаешь, он так влюбился! И я не устояла…

– Влюбился, как же! – раздраженно буркнул Глеб, глядя на снежные хлопья за окном.

– В меня никто никогда не влюблялся.

Голос Леры звучал так печально, что сердце Глеба дрогнуло. «А ведь и правда!» – подумал он и обернулся: Лера сидела на кровати и растерянно смотрела на Глеба. Левая часть лица у нее опухла, а под скулой уже наливался синяк.

– А он цветы дарил, руки целовал… Говорил, что прекрасней меня нет. Что жить без меня не может. Я долго не сдавалась, правда! Даже не знаю, как это вышло… О чем я только думала!

– Ну и как тебе с ним? Нравилось? В постели?

Лера опустила голову:

– Не особенно.

– Тогда почему?

– Я не знала, как это прекратить. Он очень приставучий.

Приставучий! Это детское слово совершенно выбило Глеба из колеи – ярость, копившаяся со вчерашнего дня, иссякла, и он чувствовал какое-то болезненное сострадание, из-за чего страшно на себя злился.

– Господи, какая же ты дура! – воскликнул он, не зная, чего ему хочется больше: врезать ей как следует или… Или обнять и утешить.

– Ну да, дура, – грустно согласилась Лера. – Ты теперь со мной разведешься?

– Я еще не решил. А что ты сама думаешь?

– Гена хочет, чтобы я ушла к нему.

– Ты-то чего хочешь?

– Я хочу быть с тобой.

Лера закрыла лицо руками, потом снова легла и повернулась к стене. Глеб так и стоял у окна, глядя на ее спину, обтянутую пестрым вязаным свитером. Глеб думал, что делать: разводиться? Или простить? Черт побери все на свете! Он представил себе громоздкую процедуру развода и все сопутствующие обстоятельства: уйти ему некуда, значит, надо разменивать квартиру… А что будет с Антошкой? Развод родителей разрушит весь его мир! Но главное, и Глеб это сознавал, он никогда не сможет выкинуть Леру ни из своей жизни, ни из своего сердца. Она мать его сына, вместе они прожили уже… Да почти двадцать лет! И пусть временами Лера его чудовищно раздражала, Глеб всегда чувствовал свою ответственность за жену – ответственность, возложенную на него Мих Ником и Раисой Семеновной, которым он обязан по гроб жизни. В глубине его души навечно запечатлелся образ трогательной девочки с тонкими косичками – как она просияла, когда он назвал ее принцессой!

– Ну ладно, – сказал Глеб, тяжко вздохнув. – Надо ехать домой. Или еще полежишь? Как ты себя чувствуешь?